С Вероникой Иван Ильич, пожалуй, прогулялся бы, но от перспективы прогулки в обществе Маргариты Николаевны ему сделалось буквально нехорошо. К тому же ему было странным образом досадно, что они, по всей видимости, не собирались подождать Федина, человека, своим ежедневным трудом обеспечивающего им всем беззаботное существование. А потому он ответил: «Спасибо, я хотел бы еще перекинуться парой слов с Ильей».

Вероника неодобрительно посмотрела на Ивана и хотела уже встать, но Маргарита Николаевна, видимо, не одобрявшая прогулок без провожатых, – мало ли что им может понадобиться в пути, – удержала ее:

– Подождем еще немного, мой друг, тут так великолепно.

Подошел Илья.

– Смотри, мама, он весь мокрый, – сказала Вероника, показывая на Федина пальцем.

– Он может простудиться, – отвечала Маргарита Николаевна, – ему надо срочно вытереться.

Для Ивана Ильича было удивительно, что, несмотря на присутствие Федина, его семья почему-то не называла его по имени, а упоминала его в третьем лице.

«Наверное, так принято в «высшем свете»», – с ухмылкой подумал Иван Ильич.

– Чему ты все время ухмыляешься, Иван? – спросила Вероника.

– Это нервное, – отшутился Иван Ильич.

Наступало обеденное время. Идя по тенистым тропинкам территории поселка, Иван опять разговорился с Ильей о работе. В отличие от студенческих лет, Иван Ильич теперь чувствовал симпатию к этому человеку, сумевшему многого добиться своим трудом. Кроме того, у них могли быть общие интересы в некоторой области, и они решили еще минут десять поговорить и присели на скамейку.

– Илья, тебе надо идти, – сказала Вероника Федину.

«Непонятно, куда так срочно надо идти человеку в субботний день, который к тому же недавно вернулся с работы?» – подумал Иван Ильич.

– Я вас догоню, – отвечал Федин Веронике.

Они остались сидеть на скамейке, но не прошло и двух минут, как раздался звонок мобильного телефона. Илья взял трубку.

– Да…

…

– Да, Вероника…

…

– Через пять минут буду…

…

– Что здесь такого?

…

– Не понимаю.

…

– Раньше понимал?

…

– Ну не расстраивайся, я уже иду.

Федин закрыл мобильный телефон со словами:

– Извини, я перезвоню тебе на работу, а сейчас мне действительно надо идти.

Так толком и не поговорив, они попрощались. Иван Ильич пожал плечами и, думая о парадоксах жизни, пошел к Сергею Сергеевичу обедать.

– И вы представляете, он метался по квартире, вздымал руки к потолку и кричал: «Я тебя изувечу!» – рассказывал один из молодых людей на студенческой вечеринке.

– Натуральный тиран. Это здорово! – комментировал другой студент по фамилии Петин.

– Не может быть! – Какая-то девушка приложила руку к открытому от удивления рту.

– И все это из-за того, что ты не ездишь с ним на дачу? – спрашивал третий, открывая очередную бутылку пива.

– Ну да! Представляешь! – говорил хозяин квартиры, у которого проходила вечеринка, протягивая пустой стакан. Пиво с ласкающим душу шипением заполнило протянутую емкость, которая была им немедленно осушена, как будто Евгения Сухова – так звали хозяина большой квартиры в центре Москвы – мучила нестерпимая жажда.

– Отцу почему-то кажется, что если я его сын, то должен любить все то, что любит он, – все больше распалялся обычно сдержанный Евгений, – должен ненавидеть, что ненавидит он. Но что, я вас спрашиваю, хорошего проводить все свободное время на этой абсолютно никчемной даче? Ковыряться в огороде? Или, что еще хуже, заниматься бесконечными столярными работами по дому? А ведь отец не всегда был таким! Когда-то он возглавлял лабораторию в одном из научных институтов. Но потом бросил все и отправился строить дом своими руками.

– Но, может быть, отцу просто нужна твоя помощь? Ты ее окажешь, и дело с концом, – поинтересовался кто-то из гостей.

– Ничего подобного, – пояснил Евгений, – работы связанные с загородным домом, сами по себе бесконечны. Там всегда найдется, чем заняться, особенно если есть такое желание. На прошлой неделе прохудилась крыша, сегодня покосился забор, а завтра выяснится, что необходимо подлатать сарай! Но даже тогда, когда, казалось бы, все сделано, отца обуревают планы по строительству новых помещений на участке, будь то отдельно стоящая баня или гараж.

– Но у вас же нет машины?

– И я так говорю. Но отец найдет, что ответить. Скажет, например, что когда-нибудь я куплю машину, стало быть, ей понадобится гараж!

– Видимо, это дело желания, – сказал Вадим Юрский.

– Именно, но у меня-то желания совсем другие! – пояснял двадцати летний Сухов Евгений. – Мне нравится проводить время с друзьями, как сейчас. – И он окинул беззаботным взглядом своих многочисленных гостей.

– А что ты еще любишь? – спросила Евгения одна из девушек, по имени Яна, явно не случайно оказавшаяся ближе всех к Сухову.

– Я люблю кататься на горных лыжах, – отвечал Евгений, доверительно глядя на Яну. Теперь он разговаривал уже с ней одной. В следующую минуту они уже танцевали медленный танец, и Евгений продолжал нашептывать в нежное ушко Яны перспективы своей будущей жизни. Из этого рассказа получилось, что он будет работать много, получать еще больше. Местом приложения его сил станет престижная и большая корпорация, которую он будет ежедневно посещать, одетый в безупречно белую рубашку и элегантный костюм. Вполне естественно, галстук станет непременным атрибутом его жизни.

– Ведь что такое галстук, – пояснял Евгений Яне, – это не просто элемент гардероба. Нет! Это символ принадлежности к определенной касте людей умственного труда! Как когда-то бояре на древней Руси носили длинные рукава, в которых даже при желании нельзя было заниматься физическим трудом, так и галстук в наше время подчеркивает, к какому кругу принадлежит человек. Право, сложно представить себе человека в галстуке, орудующего при этом пилой или долотом, – с мечтательной улыбкой на устах рассуждал Евгений и думал при этом: «уж тогда-то отец точно не сможет заставить меня возится на этой чертовой даче!»

Потом Евгений поведал Яне о том, что он планирует ездить отдыхать за границу на лучшие горнолыжные курорты, и о том, что вся-то его жизнь будет элитарна.