Не слыша ответа, оглянулся. Мередит пристально вглядывалась не в утоптанную землю, а вниз сквозь кусты и тонкие деревца на сверкавшие на солнце рельсы.

— Уже известно, ее здесь убили? — тихо спросила она.

— На это могу ответить. Нет. По крайней мере, мы так думаем. Есть свидетельства, что вниз по насыпи тащили тяжелый предмет. Обнаружены частицы синей джинсовой материи, и, хотя лабораторные результаты еще не получены, они вполне могут совпасть с тканью её одежды. Попытки отыскать следы шин наверху, — он махнул на дорогу вдоль насыпи, — не увенчались успехом, поскольку позже там проехала и остановилась патрульная машина. В тот момент сидевшие в ней полицейские еще не проявляли должной осторожности. Их тоже винить нечего. Люди сообщают о найденных трупах, которые потом оказываются старыми коврами в рулонах или чучелами Гая Фокса.[7]К нам в бамфордский участок как-то явилась женщина в истерике, сообщив, что видела в лесу скелет. И точно — пластмассовый, который приволокли туда студенты-медики в качестве первоапрельской шутки.

— Значит, она лежала тут мертвая, когда я сидела в поезде, глядя в окно на лягушку.

Мередит повернулась и по диагонали направилась сквозь кусты в сторону виадука. Ей стало вдруг неприятно находиться на этом месте.

Следуя на ней, Алан поднял глаза. Старая дорога шла когда-то через холмы, связывая разбросанные деревни. Железнодорожная колея глубоко вгрызлась в землю, и для переброски дороги потребовался виадук. Сквозь листву видны обветренные темно-серые камни. Через провал переброшена двойная арка на трех опорах. Прямо перед глазами из кустов ежевики вырастает массивный пилон. Корявые зеленые пальцы вцепились в каменную ногу, как бы затаскивая ее в подземный мир. Огромные блоки покрыты мхом, испещрены следами дождевых струй, просачивающихся в трещины в искрошившемся известковом растворе. Первая арка перекрывает одну пару рельсов и опирается на пилон, расположенный между двумя колеями, вторая — другую пару рельсов и соединяется с опорой на противоположной стороне, утонувшей в параллельной насыпи. Среди веток на той стороне смутно виднеется заросшая мхом кладка.

Можно представить себе бурную деятельность, разворачивавшуюся на этой сцене. Землекопы рыли туннель и воздвигали насыпь. Инженеры руководили прокладкой рельсов. Строители снимали деревянные леса по мере того, как с земли поднимался каменный мост. В воздухе звучали голоса с незнакомым акцептом — рабочих вербовали повсюду. Визжали и скандалили женщины, набранные для готовки еды в громадных котлах. Случались драмы — земля обваливалась или кто-нибудь падал. В зловонных палатках лежали больные, павшие жертвой холеры, разносившейся землекопами…

Теперь это заброшенный памятник прошлого. С тех далеких времен проложили новые дороги, старые перестали использовать и ремонтировать, они наконец заросли сорняками, кустами, деревьями. Впрочем, люди здесь еще работают. Возятся на колее, как сто пятьдесят лет назад. Издали доносятся голоса, гул генератора. Это ремонтная бригада, задержавшая поезд Мередит. Алан нахмурился, снова взглянул вверх на парапет. В одном месте видны чугунные скобки, скрепившие камни, затянутые металлической сеткой.

— На мой взгляд, все равно опасно, — заметил он, указывая на крепление. — Стоит сообщить ответственным лицам. Только вообрази, что подобная глыба рухнет на рельсы! Им надо бы подумать как следует.

— Могу поспорить, Викторианское Общество охраны памятников не позволит, — заявила Мередит, щурясь на парапет. — Наверно, туда можно забраться.

— Пожалуй. Для этого надо подняться на холм и пролезть сквозь кусты.

— Напоминает замок сказочной Спящей красавицы, сплошь заросший, утонувший в лесу.

— Весьма романтичная аналогия, — хмыкнул Алан.

— Просто одна мысль пришла в голову, далеко не романтичная. Фактически страшная. Хочешь выслушать?

Она взглянула на него, вздернув брови.

— Давай. Я больше привык к страшным мыслям, чем к романтичным.

Это была просто шутка, но Мередит отнеслась к его словам иначе.

— Извини, — сухо бросила она.

— Да ведь я не о том… Ну, выкладывай свою мысль.

— Почему убийца не бросил труп на рельсы? Как я понимаю, он его притащил в темноте. Тело переехал бы поздний поезд, сошло бы за самоубийство.

— Не был уверен, что сойдет. Или в панике не подумал. Или опасался рабочих на колее. Интересно, во сколько кончается последняя смена… В понедельник выясню с Пирсом.

Суперинтендент вздохнул. Не хочется настораживать Дэйва, внушая ему подозрение, будто он сам берется за дело. С другой стороны, шеф обязан знать, как продвигается следствие.

Мередит пошла вперед, оглядывая стволы деревьев.

— По-моему, здесь.

Алан подошел. Колея совсем близко. Определенно можно видеть это дерево из вагона. Рядом падает тень виадука. На наручных часах около полудня, поезд шел тут приблизительно в это время.

— Она была на солнце? — уточнил он.

— Лягушка? Да. Ярко-зеленая, и черные глаза блестели.

Он тщательно осматривал кору дюйм за дюймом, вдруг охнул, вытащил из кармана пластиковый пакет и пинцет, под пристальным взглядом Мередит с чрезвычайной осторожностью подцепил что-то с ветки, сунул в пакет, запечатал, потом предъявил для осмотра крошечные зеленые ворсинки.

— От твоей лягушки.

Она не успела ответить — с диким воем навстречу им вылетел поезд.

Маркби схватил ее за руку, с силой вздернул на насыпь. Обоих обдал горячий вихрь. Мередит для равновесия уцепилась за ветку.

— Пошли, — сказал он. — Машинист доложит, что видел двух вандалов на рельсах. Только не хватало попасть под арест.

Днем Джейн поехала с Тамми по магазинам. Девочка отнеслась к делу с полной ответственностью: старательно составила список продуктов и прочих необходимых хозяйственных принадлежностей, представила на рассмотрение учительницы. Джейн просматривала с интересом и некоторым удивлением. Подобно многим прочим, она всегда думала, будто ферма ipso facto[8]сама себя обеспечивает. Оказалось, что нет. По крайней мере, не в нынешние времена. Конечно, удовлетворяет некоторые потребности, но многое давно исчезло с деревенской кухни.

— Хлеб кончился, — докладывала Тамми. — И сыр. Это очень нужно, потому что папа берет с собой хлеб с сыром, когда работает далеко от дома. Тогда ему не надо возвращаться к ланчу. И еще пикули. Мама сама солила, а Соня не умела, поэтому пришлось покупать. Магазинные не такие, как мамины, но все лучше, чем ничего, — заключила она умудренным старушечьим тоном.