Кстати, а где ж трупы наших бойцов с колонны? Скорее всего, немцы их в лес снесли, чтобы культурно потом забарахлиться.

Тут пришли шофера, а куда им ехать – не знаю. Не придумал. Ладно, пусть пока помогают барахло сортировать.

В двух машинах бензин был, оказывается. В бочках металлических. Это хорошо, горючка лишней не бывает. Из немецких машин – одна трехтонка «Опель-блиц», а вторая на 4,5 тонны MAN (под семь тонн). Живем!!!

Скоро подошли остальные, дело пошло быстрее, и уже через час мы подвели итог:

1. Штук пять советских грузовиков «ГАЗ-АА», «ГАЗ-ААА»[73], «ЗИС-5», «ЗИС-6» (но все расколошмаченные);

2. Полуторка, укомплектованная счетверенной зенитной установкой (на ходу).

3. Одна немецкая «Мерседес LG3000» с нашими сухпаями РККА, ДП, «маскимкой» и патронами (все любезно перегружено немчурой из наших разбитых грузовиков).

4. Два мотоцикла с люльками и двумя пулеметами МГ.

5. Немецкая тентованная машина «Опель-блиц», с «ППШ», патронами и с нашими ротными минометами и минами к ним (нет, это не здесь, это та, что мы отбили раньше, она в лесу нас ждет).

6. И еще грузовик со всяким милитари-имуществом РККА (тоже Жопель).

7. Бензоцистерна на базе «ЗИС-6» (с бензином, пусть не АИ-95, но на халяву и уксус – кускус[74]).

Сорокапятки не берем, зачем нам пушки с погнутыми и посеченными стволами, чисто для красоты? Да и грузовики, что их тянули, очень попорчены люфтвафлями. Зато теперь у нас три Жопель-блица, «Мерседес» с прикольным названием LG-3000 (а почему не Samsung?), MAN, родной «ГАЗ-АА», не менее родной «ЗИС-6» и два гансобайка.

Подоспевший к разбору трофеев Чумак моему нежеланию взять пушки категорически воспротивился, пообещав, что две он точно в порядок приведет. Мол, даже прицелы целые, а ствол только у одной испорчен. Но ее, мол, тоже брать надо, на запчасти. Сквалыгу поддержали четверо артиллеристов. Согласился: не умею я со специалистами спорить.

В итоге наш плюс: две противотанковые почти годные пушки, к которым имеется 12 ящиков снарядов, одна пушка на запчасти, три миномета, пять пулеметов ДП, один «максимка» простой, один «максимка» «четыре в одном» (ага! – квадроустановка для антигитлеровских дискотек!), «ППШ», ну, и фрицевские карабины Kar-98. Наш блицкриг начат, и потому он называется – «наш блицкриг», потому что у нас целых три машины обзываются блицами (хоть и Жопели при этом). Хотя тогда уж, для полного порядка, блицтриг (блиц-3 Г). Короче: ответим нашим БЛИЦТРИГОМ на немецкий БЛИЦКРИГ!

– Бойцы, срочно опустошаем все, что можем, и уходим на восток, из баков разбитых машин слить бензин, слитый бензин – в баки исправных, заполнить до отвала баки, и остальной бензин набрать в имеющиеся емкости, че не поместилось – разлить на фиг!

– Пулеметчики, ко мне! – собралось шесть человек. Е-мое! – у нас-то восемь пулеметов!.. Ну, ниче: ДП попроще «максима», научим кого-нибудь.

– Кто умеет стрелять из немецкого МГ-34?[75]Шаг вперед!

Я! Я! Я! – выходят трое, умеющих шмалять из этого дойчландюббераллеса. Сразу видно, что не простая пехота, по-моему, у нас в НКВД оружие вероятного противника изучали.

– Вот ты и ты, поедете в люльках мотоциклов, чуть-что – стреляете на фиг, крошите в салат, в капусту, в зелень. Да, дозарядите там эти пулеметы! Всем: собрать униформу фрицев, она нам еще пригодится.

Вспомнил наше вечернее совещание по продовольственной проблеме:

– Кстати, есть кто местные? Желательно хорошо знающие округу.

– Разрешите обратиться, товарищ старший лейтенант. Ефрейтор Явтушевич. Я здесь неподалеку вырос.

– Как ты думаешь, где бы мы могли укрыться, устроить базу?

Явтушевич ненадолго завис, потом выдал:

– На дальнем хуторе колхоза, между луговиной и болотом, там пасека была, есть там и хата, и хлев с омшаником.

– А пасечник как – не выдаст?

– Не, дядька Стась – правильный мужик. Наш!

– Хорошо. Сядешь на передний мотоцикл, за водителем, и будешь ему показывать дорогу. Стой! – сначала иди, оденься в немецкое.

– Внимание! Все, кому не хватит формы немецкой и места в закрытых машинах, пойдут за нами. Без оружия. Будут изображать колонну военнопленных. Да, блин! Кто-то в немецкой форме должен будет типа конвоиров идти по бокам.

Через полчаса все уже были готовы, и я скомандовал отправку. Немцев мы не похоронили, занесли их в лес, там они остались вместо погибших красноармейцев из колонны, ну, которых немцы перетаскали с разбитых машин. А некоторых еще и добили, собаки-леди. Наших-то мы прикопали чуток подальше, чтобы немцы могил не нашли.

Пришли к нам в страну владеть нами, в результате все голыми лежат в лесу и не владеют уже ничем.

Ну, и поехали, то есть тронулись. Едем, проехали где-то час-полтора, вдруг мотоциклисты наши останавливаются. Ну, и остальные тоже. Чо, ГАИ тормознуло?

Нет, на обочине машина стоит, наша полуторка. Наши дозорцы и тормознули, крысы, поживиться типа. Слезаю, подхожу, а это какой-то райком перевозился, потом, видимо, машина сломалась и ее оставили. А в машине – барахло всякое райкомовское, и портрет Сталина плюс знамя – вот это надо прихватить. Перенес я эти вещи (фу, язык не поворачивается сказать «вещи», но и насчет святынь мне, человеку двадцать первого века, тоже как-то некомфортно). Ну и ладно, поехали.

В результате мы доехали (не все конечно, большинство топали, играя понурых военнопленных) до места назначения.

Чтобы не напугать пасечника и из опасения, что на хуторе могут быть немцы, в гости к дядьке Стасю сначала отправился я, ну и Явтушевич, само собой.

Дядька действительно оказался неплохим мужиком. Для меня показателем стал его первый вопрос: «Раненых сколько? В хате поместятся? Им у сарая нельзя, застынут».

Вернулись к колонне, а потом уже всей дружной толпой заехали на хутор. Хорошо, что места для техники хватило. Ну, не во дворе, конечно, на лугу. Не откладывая, приказал замаскировать машины. Хрен его знает! – вдруг какая люфтвафля мимо пролетит. И ребята дружно проявили креатив, подогнали технику почти под деревья, ну и сверху ветвей накидали, свежепорубленных.

По окончании работ по маскировке мы наскоро пообедали, и я скомандовал общее построение.

Повеселевшие (так поели же!) бойцы построились, и мы, то есть командиры, вышли поговорить с народом. Чебурашка, то есть я, вновь двинул речугу: