На рассвете третьего дня, когда штормовые волны улеглись, а горожане, как обычно, в поисках даров моря бродили по кромке воды, на горизонте показался парусник. Он так стремительно приближался, что люди на берегу запаниковали: кое-кто в страхе взобрался на прибрежные скалы и оттуда наблюдал за невиданным прежде судном со странным названием – «Ацтек». Узкий корпус с длинным острым носом, четыре необычно высоких мачты, оснащенные множеством прямых и косых парусов, делали его похожим на многокрылую птицу.

Появление судна не было неожиданностью для Бакалавра. В тот день, когда прах Безгрешной сквозняк унес в море, Рыба-Капитан металась в аквариуме от стенки к стенке, а потом, прильнув губами к стеклу, нашептала Рынде и Бакалавру, что судно, на котором они должны отправиться в плавание, скоро причалит к их берегу, и надо срочно собираться в дорогу, пока морское течение не изменило направление, должное привести их на место в океане, где бесследно исчезают корабли, и в Звенящей Тишине Утра можно услышать Голоса Космического Хора.

Слух о скором отъезде Бакалавра быстро распространился по городу. К нему привыкли, и большинство жителей при каждом удобном случае выказывали ему особое почтение, в котором было больше лицемерия, чем простой благодарности: как – никак, он сумел оживить воздух города; но именно эта непонятная сила Бакалавра пугала обывателей.

На прощальной проповеди в храме прихожане старательно демонстрировали свою печаль: кое-кто пришел с подарками и тайной радостью, что теперь город разом избавится и от Бакалавра, и от Рыбы-Капитана, которую все считали «дьявольским отродьем», и от Рынды – ее уже повесили на рее клипера рядом с капитанским мостиком, и она сразу начала отбивать «склянки» утренних и ночных вахт, мешая свой голо с с басовитым голосом жившего в ней Звона. Рыба-капитан, памятуя о своем печальном опыте, особо предупреждала Бакалавра, чтоб кто-нибудь из матросов, усердно наполнявших себя перед долгим плаванием ромом и женскими ласками, не протащил на судно портовую шлюху.

В день, назначенный к отплытию клипера, случилось несчастье: умер Прелат – на паперти, где он кормил голубей, которых этим утром было особенно много. Привыкшие к причудам Прелата прихожане не обратили внимания, что сотни голубей не дерутся, как обычно, за каждое зернышко, а облепили его со всех сторон так, что невозможно было его разглядеть и понять, жив он или мертв. Звонарь, разогнавший голубей, чтоб напомнить Прелату про утреннюю службу, почувствовав неладное, стал звать на помощь, но было поздно – Прелат был мертв, и все старания китайца Лао Джинджао оживить его чудодейственными снадобьями оказались напрасны.

Понять причину внезапной смерти по внешним признакам было невозможно: спокойное лицо, улыбка, открытые глаза, еще подернутые влагой жизни, – все указывало на вмешательство иных сил, и по толпе, окружившей покойника, прошел шепот, что это месть несчастной женщины, тело которой Прелат, впав в сатанинскую ересь, разрушил прижизненным отпущением всех грехов. От этой мысли людям стало страшно: не отпустил ли он на исповеди и им грехов больше, чем необходимо каждому человеку иметь для нормальной жизни. Чтоб обезопасить себя, многие стали тут же, на площади, прелюбодействовать в мыслях и сердце своем, что тоже считается грехом, достойным исповеди, а кое-кто поспешил для надежности в портовый бордель и стал наполнять себя греховной любовью с жаром, удивившим даже опытных шлюх.

Весть о внезапной смерти Прелата Бакалавру принесли голуби. Огромная стая облепила его, цепляясь когтями и усиленно махая крыльями. Они, казалось, приподняли Бакалавра над палубой, где он вместе с матросами ставил паруса, готовя клипер к отплытию в час, с точностью до минуты назначенный Рыбой-Капитаном, о чем Бакалавр сразу забыл и, несмотря на угрозу упустить морское течение, которое должно было привести судно в нужное в океане место, побежал на соборную площадь, где вокруг мертвого Прелата собралась толпа прихожан – зрелище чужой смерти часто вызывает больше любопытства и тайной радости: ты еще здесь, а имярек уже там. Растолкав толпу любопытствующих, Бакалавр опустился на колени, прикоснулся пальцами к мертвому лицу друга. Смерть еще не успела изгнать из тела и стереть пугающую всех Улыбку. Глядя на друга через слюдяные очки, он понял: Прелат еще не совсем мертв. Борясь со смертью, он сумел сохранить внутри себя кусочек жизни, и Бакалавр почувствовал, как ее тепло вместе с Улыбкой с остывающего лица перетекает в него, чтоб совершить вместе с Рыбой-Капитаном и Рындой морское путешествие и найти место, где он, Прелат, может услышать и свой голос в Хоре Утренней Тишины. Когда из тела вышло маленькое прозрачное облачко души и вместе с последней каплей тепла ушло в жаркое полуденное небо, по людям, собравшимся на площади, пробежала холодная дрожь, и они стали расходиться по домам, растапливать камины и кутаться в теплую шерсть в надежде согреть внутри себя опустевшее пространство Улыбки.

К моменту отплытия клипера причал был пуст, если не считать Рыжую Собаку, голубей и портовых шлюх, которые пришли проводить моряков не как случайных любовников, а как своих мужей, которых у них никогда не было. Когда по сигналу Рынды якоря уже были подняты и матросы стали затаскивать сходни, Рыжая Собака вскочила на борт, поднялась на капитанский мостик и легла у ног рулевого, а стая голубей, заполнив мачты, реи и всю оснастку клипера, отправилась в плавание, чтоб заселить не открытые еще людьми острова.

Первый месяц плавания Капитан клипера, который слыл опытным «морским волком», по требованию Бакалавра точно выполнял команды Рыбы-Капитана, которые она подавала из аквариума, поставленного на капитанском мостике рядом с огромным рулевым колесом. По мнению Капитана, искать в океане место, где исчезают корабли и слышен Звон Утренней Тишины, бессмысленно и опасно. Другое дело «корабли-призраки», о них он знал не понаслышке. Он сам в годы пиратской молодости без всякой мистики отправил в «призрачное» плавание по морям несколько кораблей с матросами, повешенными на реях. Капитан и сейчас был готов пуститься на авантюру, будь на судне пушки и лихая команда, но ни того, ни другого не было, и он, хоть и в ранге капитана, плыл как простой матрос, подчиняясь командам Рыбы. Язык ее, язык моря, Капитан быстро научился понимать, и долгими часами слушал рассказы Рыбы о недоступных людям морских глубинах, об их устройстве и огромных сокровищах затонувших кораблей, которые можно поднять со дна моря с помощью дельфинов, если обучить их делать это так же, как обучают соколов вылавливать в недоступных высотах неба охотничью добычу и приносить хозяину.

В знак дружбы Рыба предложила поднять со дна моря несколько золотых монет, если Капитан выпустит ее в море, когда клипер окажется над затонувшим богатым галеоном. Несмотря на частую смену курса, плавание протекало очень спокойно, чему способствовали голуби: стоило клиперу попасть в штиль, голуби взлетали, взмахами крыльев наполняли паруса ветром и выводили его из зоны штиля.

За несколько первых месяцев плавания клипер не встретил на своем пути ни одного корабля, хотя курс его пересекал известные морские пути, и если б не звездное небо над головой, по которому астролябией сверяли курс, можно было подумать, что они плавают в каком-то никому неизвестном море, где нет никаких земель, а только одна бесконечная вода, как это было в начале всех начал, когда над пустыней вод витал один Святой Дух.