В водоворот боевых действий на Восточном фронте то и дело втягивались простые крестьяне, напуганные и обескураженные жестокостью войны, пылающей вокруг них. Продвигаясь по территории Украины, немецкий дозор останавливает для допроса одного из местных жителей, который, как можно предположить, готов помочь, чем может.

Но помимо всего вышеназванного, оставались еще и сами боевые действия. С первых дней они носили очень ожесточенный характер, которого не знали немцы в прошлых кампаниях. Конечно, и в Польше, и в Западной Европе, случалось вести упорные бои, но они, говоря в общем, отличались некой «цивилизованностью», когда, сдаваясь в плен, солдаты могли сохранить жизнь, когда раненым пленным оказывалась помощь медицинскими службами противника. Случались и исключения. Так, некоторые части войск СС заслужили репутацию безжалостных не в последнюю очередь из-за того, что убивали британских военнопленных на своем пути к Дюнкерку в конце мая 1940 г., однако обычно правила соблюдались. На Востоке все складывалось по-иному. «Комиссарский приказ» Гитлера июня 1941 г., предписывавший немедленное уничтожение всех захваченных политработников, положил начало печального рода традициям, став отличительной чертой кампании, и, несмотря на распространенное мнение, будто бы подобные распоряжения повсеместно не выполнялись войсками, за исключением СС, последние исторические исследования убедительно доказывают, что большинство частей Вермахта и тут оставались верными фюреру. Нет ничего удивительного, что и Советы немедленно приняли правила игры — пытать и казнить военнопленных стало чем-то вполне естественным для обеих сторон.

Суровые реалии войны

Обе стороны запросто и широко игнорировали права военнопленных. Немногие из более чем 2 миллионов советских солдат, попавших в руки врага в 1941 г. (по германским данным, за указанный период было пленено 3,35 млн. красноармейцев. — Прим. ред.), пережили войну — многие умерли от болезней и голода в лагерях, другие скончались от непосильного труда на объектах военной промышленности в Германии, — и точно такая же судьба ожидала тех немецких солдат, которым не посчастливилось лишиться свободы на Восточном фронте. В равной степени, ни одна сторона не демонстрировала большого сострадания к раненым военнослужащим противника; если они оказывались неспособными передвигаться самостоятельно. их просто пристреливали на месте.

Всегда в одно и то же время — весной и осенью — начинали лить дожди, превращавшие тропы и дороги по всему Восточному фронту в моря грязи. Тут кончались все преимущества моторизации, и войска возвращались к издревле известным средствам передвижения. Иногда две лошадиные силы могут вернее привести в движение мотоцикл, чем его мощный мотор.

Подобные традиции не могли не отразиться на характере боевых действий — тот, кто знает, что пощады не будет, дерется яростнее. На начальном этапе операции «Барбаросса» подобные вещи, по понятным причинам, в меньшей степени затрагивали немцев, однако когда пришла зима, многое изменилось. Лишившись способности к быстрому передвижению из-за условий погоды и местности, изолированные друг от друга немецкие части вдруг оказались перед лицом войны с массами плохо вооруженного, но должным образом экипированного для зимы противника, когда им пришлось сойтись в рукопашной в снежных сугробах, сражаясь штыком, прикладом или ножом — единственным оружием, которое не боялось мороза.

Если поле оставалось за немцами, уцелевшие немедленно сдирали с убитых советских солдат их одежду — белые тулупы и валенки были самыми ценными трофеями — и обзаводились трофейным оружием. Советский пистолет-пулемет ППШ-41, например, пользовался предпочтением перед немецким МР-40 по той причине, что конструктивно более простой русский автомат реже заедало на морозе. К декабрю 1941 г. командованию Вермахта пришлось издавать особые приказы, чтобы возвращающиеся из России в Германию для лечения или отдыха солдаты обеспечивались новой формой; немецкий обыватель был бы в противном случае просто шокирован внешним видом некоторых из военнослужащих.

Одной из проблем, с которыми пришлось столкнуться немецким войскам на юге России, были болота, часто непроходимые и кишевшие комарами. Запечатленный на снимке солдат, вооруженный пистолетом-пулеметом МР-40 и ручной гранатой М39, спасается от насекомых с помощью специальной сетки на каске.

Впереди взрываются артиллерийские снаряды, а расчет 7,92-мм пулемета МG-42, удачной новой модели, пришедшей на смену МG-34, ожидает начала атаки вражеской пехоты на севере России в 1943 г.

Очень «живой» снимок, запечатлевший крохотный эпизод войны на Восточном фронте. Немецкое пехотное отделение, включая расчет МG-34 (три человека в центре), за которыми офицер и радист (справа), на пыльной дороге в разгар лета. Фотография сделана, по-видимому, в июле или в августе 1942 г.

Несмотря на сложившееся впечатление, будто германские сухопутные войска представляли собой в высокой степени моторизованную и способную к очень быстрому перемещению армию, реальность всегда была иной. Подавляющее большинство частей Вермахта передвигалось с помощью, так сказать, традиционных средств — пешком, верхом на лошади или, как мы видим на снимке, на велосипеде. На дорогах с твердым покрытием, впрочем, подобный метод позволял продвигаться пусть не очень быстро, но довольно уверенно.

По мере того как тянулась зима 1941/42 г… Вермахт быстро адаптировался к ее суровым условиям. Солдаты научились строить специальные убежища из снега, предохранявшие их от ветра, или же просто выгоняли из изб крестьян. Нехватка теплого обмундирования вела к импровизациям, начиная от газет, которые вкладывали в сапоги, и заканчивая максимумом слоев всего того, что только удавалось использовать как одежду.

Солдаты также четко усвоили то, чего ни в коем случае нельзя делать. Скажем, нельзя браться рукой за металл на морозе, потому что кожа примерзнет. Никто не мог простоять на часах больше 30 минут, не начав замерзать без движения. Остаться без укрытия на долгое время вообще практически равнялось смерти. Но мысль о том, что вокруг все страдают в не меньшей степени, давала что-то вроде чувства некоторого успокоения. Большие потери, понесенные в операции «Барбаросса», приводили, конечно, к образованию огромных брешей в рядах частей и соединений, включая и танковые дивизии, многие из товарищей ушли навсегда, но те, кто остался, сделались ближе друг к другу.