– Абдулла! Хусейн! – воскликнул он. – Наконец-то! Мы уже обсудили много второстепенных вопросов, ну а теперь, когда вы здесь, можно приступать к самому главному.

Предположив, что Санджай не желает моего присутствия в зале совета, я попробовал вежливо удалиться.

– Санджайбхай, я подожду снаружи, пока не понадоблюсь.

– Нет, Лин, – сказал он, делая какой-то неопределенный взмах рукой. – Сядь рядом с Тариком. Садитесь все, не будем терять время.

Тарик, четырнадцатилетний племянник Кадербхая и его единственный близкий родственник мужского пола, сидел в императорском кресле своего дяди в дальнем конце комнаты. Он был развит не по годам и уже сейчас не уступал ростом большинству присутствующих. Но все равно его фигура терялась в обширном пространстве кресла, когда-то бывшего троном короля южнобомбейского преступного мира.

Позади Тарика, положив ладонь на рукоять кинжала, стоял Назир – верный страж мальчика и мой близкий друг.

Я проследовал вдоль длинного стола и поздоровался с Тариком. На секунду он просиял, пожимая мне руку, но тут же вновь принял холодно-бесстрастный вид, с бронзовым отблеском в глазах, – таким он был все время со дня смерти своего дяди.

Когда я перевел взгляд на Назира, тот одарил меня исключительно редкой улыбкой – по сути, жуткой гримасой, способной укрощать львов. Это была одна из чудеснейших улыбок, какие я видывал в своей жизни.

Я сел на стул рядом с Тариком. Абдулла и Хусейн заняли свои места за столом, и заседание продолжилось.

По инерции еще какое-то время обсуждались второстепенные вопросы: забастовка докеров на причале Балларда, сократившая поставки наркотиков в южный Бомбей; создание ассоциации рыбаков на причале Сассуна, главном месте базирования рыболовецкого флота, и их отказ платить мафии «за покровительство»; задержание «дружественного» члена муниципального совета в ходе полицейского рейда в одном из крышуемых нашей мафией публичных домов и его просьба к совету замять это дело.

Совет мафии, в действительности инициировавший полицейский рейд как раз для того, чтобы крепче взять в оборот того же чинушу, выделил нужную сумму для подкупа полиции и постановил взыскать вдвое большую сумму со «спасенного» – в порядке благодарности за услуги.

Последний вопрос был более сложным и выходил за рамки обычного бизнеса. Влияние Компании Санджая, управляемой советом, охватывало весь южный Бомбей, от фонтана Флоры до Нейви-Нагара на оконечности мыса. На всей этой территории, с трех сторон ограниченной морем, Компания полностью контролировала черный рынок, однако нельзя сказать, чтобы мелкие дельцы так уж стонали под ее игом. Напротив, очень многие люди предпочитали обращаться за разрешением своих споров и проблем именно к мафии, а не к полиции. Мафия, как правило, действовала быстрее, зачастую была более справедливой и всегда брала меньшую мзду, чем копы.

Когда Санджай встал во главе группировки, он назвал ее Компанией – в духе последних веяний, когда гангстеры начали делить город на сферы влияния уже как бизнесмены. Основатель группировки, ныне покойный Кадербхай, был достаточно сильной и яркой личностью, чтобы его мафиозный клан не нуждался в иных обозначениях, кроме его собственного имени. Да и сейчас эхо его имени придавало Компании авторитет, какого не могло дать ей имя Санджая; и во многом за счет этого эха в подконтрольной зоне еще сохранялись относительное спокойствие и порядок.

Но с недавних пор кое-кто начал проявлять чрезмерную самостоятельность. Одним из таких «обнаглевших» был крупный домовладелец из района Кафф-Парейд, где на отвоеванной у моря территории вырос целый квартал многоэтажек с дорогими квартирами. Он начал набирать частную армию головорезов, что не могло понравиться Компании Санджая, ибо тем самым на кон ставилась репутация ее собственных бойцов.

И вот на днях эти «частники» вышвырнули просрочившего плату арендатора из окна его квартиры на третьем этаже. Неплательщик выжил, но при падении развалил принадлежавший Компании киоск, в котором продавались сигареты и гашиш. Серьезные травмы получили киоскер по прозвищу Сияющий Патель и один из клиентов, которым оказался популярный исполнитель суфийских песен.

Сияющий Патель с его полулегальной лавчонкой был для Компании вопросом сугубо коммерческим. Но травма, нанесенная великому певцу, которого знали и любили все курильщики гашиша на южном полуострове, придавала делу совсем иной характер.

– Я говорил, что к этому все идет, Санджайбхай, – горячился Фейсал, крепко сжимая кулак. – Я предупреждал тебя об этом еще несколько месяцев назад.

– Ты предупреждал, что кто-то свалится на лавку Пателя? – Санджай презрительно фыркнул. – Должно быть, я пропустил то заседание совета.

– Я предупреждал, что мы теряем авторитет, – продолжил Фейсал уже спокойнее. – Я говорил тебе, что дисциплина расшаталась. Никто нас уже не боится, и я не могу их в этом винить. Если мы так трусливы, что позволяем чужакам орудовать у нас под носом, винить в этом можно только нас самих.

– Он прав, – сказал Малыш Тони. – Взять хотя бы проблему с Компанией Скорпионов. Видя такое, всякий оборзевший засранец, вроде этого выскочки из Кафф-Парейда, думает, что на нас можно положить с прибором, и начинает сколачивать свою банду.

– Никакая они не компания! – яростно выкрикнул Санджай. – Этих вонючих «скорпионов» не признает ни один из бомбейских кланов. Они просто шайка отморозков из северного Бомбея, попытавшихся пробраться к нам на юг. Называй вещи своими именами: это мелкая дрянная шайка.

– Называй их как хочешь, – негромко сказал Махмуд Мелбаф, – но они создали нам реальную проблему. Напали на наших людей на улице среди бела дня. Всего в каком-то километре отсюда изрубили тесаками двух торгашей, приносивших солидный доход Компании.

– Это так, – подтвердил Фейсал.

– Вот почему здесь пришлось поставить стражу из наших афганских братьев, – продолжил Махмуд Мелбаф. – «Скорпионы» также попытались вклиниться в нашу зону в районе Регала и Нариман-Пойнт. Я вышвырнул их оттуда, но все могло бы обернуться хуже, не окажись рядом Абдуллы, – мы были вдвоем против пятерых. Одного моего имени – да и твоего тоже, Санджай, – недостаточно, чтобы их отпугнуть. А если бы Малыш Тони не порезал рожу тому деляге, они до сих пор бы продавали дурь перед колледжем, в полусотне шагов от твоего дома. Если ты не считаешь это проблемой, тогда у нас и впрямь нет проблем.

– Я все понимаю, – ответил Санджай, понизив тон и быстро взглянув на Тарика.

Лицо мальчика оставалось бесстрастным.

– Мне известно все, о чем вы говорите, – сказал Санджай. – Разумеется, мне это известно. Но какого черта им нужно? Они что, серьезно хотят войны? Неужели они надеются ее выиграть? Чего хотят эти недоноски?

Всем нам было ясно, чего хотели «скорпионы»: они хотели заполучить все, они хотели нашей смерти или нашего отступления, чтобы завладеть этой территорией.

В тишине, последовавшей за риторическим вопросом, я оглядел лица членов совета, пытаясь оценить их настрой и готовность вступить в очередную битву за сферы влияния.