– Вот! – через несколько секунд произнесла победно, показывая ключи.

– Молодец, открывай дверь.

Вот в лифт вносить на руках не рискнул. Хотел прижать к стене лифта, но это показалось такой пошлостью. Нужно потерпеть всего пару минут до квартиры.

– Ева, не ерзай, – свистяще выдохнул сквозь стиснутые зубы.

– А то что? – игриво спросила она, плотнее прижимаясь спиной.

– А то всё, – заявил Данька, буквально выталкивая ее из лифта. Недолгая возня с ключами, и они наконец-то в квартире.

– Заучка, последний шанс передумать, – зачем-то предложил ей.

– Каланча, не тупи, – Ева, закинув руки ему на шею, потянулась за поцелуем. – Оох, – тут же выдохнула, когда талию сжал стальной хваткой.

Раздеваться они начали тут же, у двери. Ева схватилась за полы его рубашки, вытаскивая из-за пояса джинсов. Шипела и ругалась на слишком мелкие пуговицы. Данька снял кеды варварским способом, не утруждаясь развязыванием шнурков. Снова подхватив девушку на руки, понес свою добычу на диван.

– Чертовы пуговицы, – тихо ругалась она, потому что не получалось расстегнуть их так быстро, как хотелось. – Вау, – восторженный шепот, когда удалось распахнуть рубашку.

Евка сидела верхом на коленях Данила. Задравшийся подол платья открывал вид на бедра и резинки чулок. Уже ухватившись за пряжку ремня, была перехвачена за руки.

– Евочка, если ты не сбавишь темп, все закончится слишком быстро, – ухмыльнулся Данил.

– О нет, – застонала она, – только не скорострел.

– Какие ужасные слова ты знаешь, – Данька, выпустив ее руки, огромными лапищами накрыл бедра, стискивая, буквально впиваясь пальцами в нежную кожу. – Ммм, чулочки. Обожаю чулочки.

– Да снимешь ты эту тряпку или нет, – Ева, поерзав на его бедрах, пыталась стянуть с него рубашку.

Хохотнув, Данька помог ей справиться с раздеванием. Скользнул руками по ее спине, нащупывая молнию платья. Очень красивое и соблазнительное, но очень уже хотелось увидеть, что же скрыто под ним.

– Ого, – удовлетворенно присвистнул. Светлое кружево плотно обхватывало небольшую упругую грудь. Пробежала ревнивая мыслишка, что это великолепие мог увидеть Димка. Нет, если еще раз засечет его рядом с Заучкой, точно двинет в челюсть. Или в глаз.

– А? – Евка резко выпрямилась, смотря на него огромными испуганными глазами. Блин, сейчас начнется.

– Что? – спросил мрачно, как ушат ледяной воды вылила.

– Защита. У меня с собой нет, – Ева сморщила хорошенький носик. Громкий хохот был ей ответом.

– Поверь, нам запасов хватит, – Данька моментально успокоился. Нет, в такие азартные игры он не играет. – Подними руки, – попросил, чтобы стянуть ненужную сейчас золотую вещицу, которая через секунду валялась на полу.

– Ты ужасно медленный, – она снова взялась за пряжку ремня.

– А ты ужасная торопыжка, – усмехнулся он, ловко одной рукой расстегивая бюстгалтер.

– Ай, – Евка огромными удивленными глазами смотрела на нависающего над ней парня. Как так быстро перевернул её?

Последними, как ни странно, сдались чулки. Вся остальная одежда давно была разбросана вокруг дивана. Ева томно стонала ему в губы, руками без стеснения хозяйничая на его теле, успев ноготками царапнуть пресс. Маленькая негодница.

По сравнению с ним она и вправду миниатюрная. Если сильнее сжать ее талию руками, то наверняка можно сомкнуть пальцы. Стопа почти как у Золушки, практически помещается на его кисть. Маленькая концентрированная вредность, а не Заучка!

– Тшшш, – свистящий вдох, когда острые зубки впились ему в плечо. – Евушка, нежнее.

Вместо ответа – довольное хихиканье. Чертовка! Кажется, он не пропустил ни сантиметра ее тела. И руками, и языком ласкал нежную бархатистую кожу, доводя Еву до пика страсти. Они успели попробовать очень многое, под утро проваливаясь в сон.

Данька собой гордился! На щеках Евы цвел румянец, губы от поцелуев были алыми, сама же она часто дышала, пытаясь прийти в себя. Кто молодец? Он молодец! Притянув Заучку к своему боку, уже на грани сна и яви накрыл ладонью правую грудь, пару раз несильно сжав, и вырубился.

Он бы дрых до вечера, по подозрительное копошение рядом заставило приоткрыть левый глаз. Правый спал. Заучка ужом вывернулась из его хватки и села, подтягивая одеяло к подбородку. Это что еще за фокусы? Пришлось открыть второй глаз.

– Ева-а, – Данил потянул одеяло. – Ева-а-а. Ну, Ева, – мурлыкал как огромный кот. – А ты что – стесняешься? Стесняешься, – протянул довольно. – А ночью не стеснялась.

– Жаркий, вот скажи мне, – девушка со всей силы хлопнула рукой по наглой загребущей конечности, – как я вообще оказалась с тобой в одной постели?

– Ээээ, ну как тебе сказать, – Данил задумался. Фигасе, у нее амнезия, что ли? – Часть пути ногами, часть – в такси, потом у меня на руках. Потом ты проснулась и вот, – он показал рукой на разворошенную постель, однозначно свидетельствующую о ночных приключениях.

– Блин, хочу как в фильмах: ты наврал и ничего не было, – обреченно произнесла Ева, сама не веря в то, что говорит. Мышцы побаливали, на груди виднелся засос, да и на плече Жаркого красовалось аналогичное “украшение”.

– Ну, если у тебя провалы в памяти, давай заполним пробелы, – поиграл бровями Данил. – Проведем, так сказать, следственный эксперимент.

Его рука под одеялом уже добралась до крутого девичьего бедра, и бесстыдно двинулась дальше.

– Убери руку! – хлесткий шлепок обжег кожу на запястье. – Экспериментатор фигов! Адрес у тебя какой?

– А если не скажу? Ева, у меня очень классный кофе есть. Занозе крутой клиент подогнал, а она не оценила, – продолжал беспечно болтать Данил. Девушка начинала злиться, это было видно. Вот кто бы мог подумать, что из Заучки вырастет такая соблазнительная, но вредная красотка?

– Сам пей свой кофе, – она вскочила с дивана и принялась быстро собирать свою одежду. – Ни слова! – резко обернувшись, направила на него указательный палец.

– А если ни слова, как же скажу адрес? – он насмешливо улыбнулся.

– Жаркий, не беси меня, – шипела Ева. А он думал, всегда ли она по утрам такая нервная или это ему так повезло.

– Адрес! – снова рявкнула девушка.

Данька с недоумением следил за ее перемещениями: Ева натягивала белье, смешно извиваясь, при этом диктовала оператору такси адрес, который он тихо ей говорил.

Через несколько минут от нее остался только запах духов на постели и чулки, которые он медленно, очень-очень медленно и с чувством снимал.

– Мда, кажется, меня кинули, – Данька снова откинулся на подушку. – Черт, поматросила и бросила! А ведь удираю по утрам я.

Еве было жарко, спиной будто к батарее прижалась. Нормально вдохнуть воздух мешала огромная тяжелая лапища, уютно и так по-хозяйски устроившаяся у нее на груди.