Лишь один человек не поддался общему настроению — с каждым мгновением лицо Витька становилось все жестче, взгляд — угрюмее.

Прозвучал последний аккорд, а наваждение продолжалось — связанные общей тайной Димон и Тина напряженно смотрели друг на друга, как будто искали ответ на невысказанный вопрос. И в тот момент, когда, казалось, тайна раскроется и все сразу станет ясно, в игру вступил Урлов.

— Да, ты силен! — процедил Витек, буквально отрывая девочку от ее приятеля. — Но нам пора.

— А может, она хочет остаться со мной? — Димон выступил вперед, готовясь к схватке.

— Пожалуйста! — пожал плечами Витек. — Мне-то что! Пусть выбирает!

Тина в смятении замерла между двумя парнями. За короткий срок от спокойствия и безмятежности не осталось и следа, ее подхватил вихрь и понес неизвестно куда. Что с ней творится? Почему ей так плохо и в то же время так хорошо?

— Извините, ребята, но я пойду домой. И не провожайте меня! — быстро развернувшись, девочка выбежала из клуба.

— Ты все испортил! Я тебе этого не прощу, — глядя ей в спину, процедил Витек. — И ночевать сегодня можешь на улице!

— Как скажешь, — пожал плечами Димон. Душа его ликовала. Она не с Урловым, и этого было вполне достаточно для счастья.

Он вышел из клуба, постоял в тени дерева, затем тайком последовал за девочкой. Он проводил ее до самого дома и успокоился, лишь убедившись, что она в целости и сохранности входит в подъезд.

Но самому идти домой совершенно не хотелось. Теплый, напоенный ароматом сирени ветерок ерошил волосы, охлаждал разгоряченное лицо. Нет, в такую ночь нельзя сидеть взаперти! И уж тем более не хотелось объясняться с ее сестрами — он понимал, что этого не миновать, хотя сейчас испытывал к ним самые нежные чувства — ведь они сияли отраженным от Тины светом!

Он вышел на проспект и пошел куда глаза глядят. Мысли его брели так же бесцельно, как и ноги, он ни на чем не мог сосредоточиться. Он смотрел на небо, и облака взирали на него ее глазами, он пытался читать вывески, но из всех букв видел только «Т», «И», «Н» и «А»… Он спустился в метро и начал читать названия станций, но почему-то они снова получались искаженными — так, катаясь по разным веткам, он вместо «Боровицкой» ясно прочитал «Бородянская»… Несколько раз он натыкался на табличку «Выхода нет», и сердце его болезненно сжималось — как после плохих предсказаний гадалки. Потом он находил «Выход», и ему становилось легче, словно кто-то давал ему хорошие обещания… Его штормило, бросало из радости в отчаяние, из уныния в эйфорию, из жара в холод. Он шатался, как пьяный, то остро, до малейшей детали, замечая все, что делается вокруг, то вдруг отключаясь от внешнего мира и полностью погружаясь в себя.

А потом он начал танцевать. Это вышло само собой — просто та огромная энергия, которая переполняла его, вдруг срочно потребовала выхода. Это случилось в зале той самой «Боровицкой» — «Бородянской», где вокруг танцора вмиг собралась толпа — в поздний час людей оказалось неожиданно много. Кто-то включил айпод с подходящей музыкой — это был речитатив рэпа.

Димон начал с верхов. За те несколько минут, что не было поезда, он под хлопки и крики публики умудрился отработать отличную композицию. Проскользив «лунной» походкой, он запустил робота, прогнав по телу пару-тройку волн электрик буги. Затем, добавив несколько углов кинг тата, он перешел к стилю поппс. Руки его мелко и плавно задергались, фиксируясь в каждом положении, а затем разлетелись в стороны — начался поп-локинг. Теперь он выбрасывал руки и ноги вперед, назад, по диагонали — разогревался для более сложных композиций.

Подошел поезд. Публика вокруг него сменилась, в валяющейся на полу куртке Димона блеснуло несколько монет, шевельнулись мятые десятки. Но появились новые зрители, заиграла новая музыка, парнишка с айподом не уходил, его компания расселась вокруг, подбадривая Димона криками и свистом.

Закончились очередные восемь тактов музыкальной композиции, и Димон, исполнив апрек — заход для баттла, перешел к стайлу.

Сегодня Димон был в ударе — все получалось у него изобретательно, оригинально и легко — фантазия била ключом, тело двигалось, как заводная игрушка, замирая вдруг в каком-нибудь навороченном фризе.

— А круче можешь? — возбужденно подпрыгивал рядом парнишка с айподом. — А еще круче?

— Круче? — вскинулся Димон. — Будет тебе круче!

После нескольких шагов забегаловки он зашел на пауэр мув.

Бросаться чуть ли не плашмя на полированный мрамор пола было невозможно даже в том полусумасшедшем состоянии, в котором он находился сейчас — и на паркете пауэр мув танцевать довольно сложно, лучше всего — на оргалите или линолеуме. Но кое-что сделать все-таки можно. Сегодня у него все так хорошо получалось!

Так… Попробуем вначале фляк. Легкий разбег, толчок — ноги взметнулись вверх, тело перевернулось, руки коснулись пола, оттолкнулись от него — и он уже снова на ногах. Здорово! Он ощутил себя легким, как воздушный шарик, и сильным, как Шварценеггер, и тут же сделал сальто с места назад — пацаны вокруг восхищенно загудели.

А потом последовал деласал, который перешел в тартл, и снова через свайп — в свечу в два с половиной оборота. За этим — другая комбинация, из вульфа, тартла и деласала.

Танец захватил его. Он уже не слышал, что крутится без музыки: парнишка унес свой айпод, — он очнулся только тогда, когда его окликнули.

— Молодой человек! Ты еще долго здесь крутиться собираешься? Последний поезд через минуту, — дежурная по станции, улыбаясь, стояла около него.

— А? Чего? — Он остановился, потряс головой. После вращения на темени у Димона перед глазами все плыло. — Спасибо…

Он подхватил куртку, успел вскочить в вагон. По дороге сосчитал деньги — надо же, неплохо поработал! На что бы их потратить? Может, снова завалиться в «Би-бой»?

Взгляд его упал на обнимающихся парня и девушку. Нет, в клуб он сейчас не пойдет… Он потратит деньги на другое!

От метро он пешком дошел до Поклонки, не чувствуя ни усталости, ни боли от ушибов. Но когда пристроился отдохнуть в еловой роще, то уснул почти мгновенно.

Букет пурпурных роз лежал на пороге, полураскрывшиеся бутоны казались маленькими дрожащими сердцами. Марфа подняла цветы — тягучий, пряный аромат ударил в лицо, опьянил.

— Что это? — Аглая изумленно рассматривала букет. — Что это за чудо?

— Цветы, не видишь, что ли! — усмехнулась старшая.

— Кому? От кого? Да тут их штук двадцать, не меньше!

Каждая принялась гадать, в глубине души надеясь, что цветы предназначены именно ей. «Может, Вовик раскошелился?» — размечталась Марфа. «Мой Светик совершенно сумасшедший!» — улыбалась про себя Аглая.

Однако скоро секрет разрешился — из букета выпал замызганный конверт с корявой надписью «Тине».