— Мне надо срочно перезвонить родителям ученика, — извинилась я перед матерью и сыном и прошмыгнула в кухню.

Как же я раньше не додумалась! Нинкина мама работает в горжилобмене. Я быстро закрыла дверь и набрала знакомый номер.

— Ты что-то у нас забыла? — спросила тетя Лариса, и я быстро рассказала ей все, что знаю про "странную" квартиру вместе с ее адресом.

— Постараюсь узнать. Если не завтра, то в четверг точно получу ответ.

— Спасибо. И, думаю, Роман там может фигурировать под фамилией Костров.

Как же я сразу не сообразила — Востров, Костров… Чего они с мамочкой затевают? И во что я впуталась? Только Вадиму не надо ничего говорить. Он с радостью в мамочкиной квартире останется!

В свой день рождения я проснулась поздно — настолько поздно, что оказалась в кровати одна. Судорожно схватив телефон, я увидела, что сейчас всего лишь девять часов. Где Вадим? Быстро поставив у поздравительных постов лайки, я снова подумала: где Вадим? Так долго он никогда не умывался.

Теперь у меня имелся халатик, и я могла спокойно выйти на кухню и так же спокойно удивиться, не найдя его за столом.

— Он сейчас придет, — таинственно улыбнулась Марина Александровна и покосилась на дверь.

В магазин она его, что ли, послала? В такую рань, в которую он даже на работу не встает.

— С Днем Рождения, Ирина!

Мне пришлось подставить для поцелуя щеку. И другую тоже. Потом мне подарили… Шарфик. Он был очень похож на тот, в котором я явилась сюда жить, но зачем мне второй? Лучше б коня подарили… И все же настроение улучшилось. Возможно, из- за мысленных молитв, которые я возносила к кошачьей богине. Сегодня решалась судьба Чихуни. Конечно, ему будет лучше в семье с ребенком, чем в квартире, в которую лишь иногда ураганом врываются два пацана.

Вадима я уже встретила одетая и даже с макияжем. Все же среда у меня довольно напряженный рабочий день. Тушь меня спасла от слез умиления. Орлов явился с огромным букетом роз, потратив на него, наверное, двухдневную выручку. Нафига? Именно так он ответил на мой вопрос, почему от него на Восьмое Марта я не получила даже мимозу? Куда тебе еще, когда букеты в трех ведрах и даже в мусорном?!

— Спасибо!

Отстранив руку с букетом, я прижалась к широкой груди Вадима и его щеке, гладкой и благоухающей свежестью "Олд Спайс". Это был мой ему подарок на Двадцать Третье Февраля. Тогда он, правда, тоже сказал — нафига тратить деньги, когда у него два флакона не начаты. Так пользуйся, придурок! И не экономь!

А сегодня за цветами его явно послала мать. Я видела это по ее довольному лицу. И плевать. Вадим вылез из теплой кровати и пошел голодный в холод. Подарок от него тоже, похоже, выбирала Марина Александровна — кружевное шелковое белье. Дорогое! Видимо, мягко намекала на свое безудержное желание иметь внуков.

— Можно сейчас не примерять?

Шарфик я уже нацепила, потому моя шутка не должна была оскорбить дарителей.

— Конечно, конечно, это не на сейчас, — заулыбалась еще шире Марина Александровна, полностью подтверждая мои догадки по поводу инициатора покупки белья.

Ну да ладно! Мне бы позавтракать вкусно и сбежать к малышам. После утренней библиотечной группы будет частный урок, а потом школьные группы. Мы сможем приехать к родителям не раньше половины девятого. Будет время обнять племянниц и только. Зато за час-полтора и волки будут сыты, и овцы целы. Вадим должен был забрать меня из библиотеки. И сейчас из квартиры Орловых я ушла одна.

Между делом я отвечала на сообщения и звонки. Настроение было странным: и не приподнятым, и не упадническим. Такой же была и реакция на сообщение от Тони: "Капитан исцарапал мамочку, и я много узнала и о ней, и о себе. Позвонила твоей Нине. Завтра везу ей кота. Кажется, он скучает…" И следующим сообщением — "по тебе". Я не стала отвечать. Ну что я могла написать? Только поставить грустный смайлик. Какой от него толк… Но он явно поставился мне на лицо, потому что Вадим спросил, что случилось, как только я села к нему в машину. Я выключила музыку и уставилась в лобовое стекло.

— Кота должны были забрать, но он не захотел идти к ним. Тоня отвезет его пока к Нинкиной маме.

— Блин, я уж подумал, что усыпили…

— Волонтеры никогда не усыпляют! — почти крикнула я, а Вадим тихо буркнув "Чего тогда психуешь?", завел машину и выжал сцепление и газ. — Не понимаешь, что чем дольше у кота нет нормального дома, тем тяжелее будет проходить его адаптация…

Вадим потянулся к кнопке громкости, видимо решив заглушить меня дурацкие песнями.

— Ир, ну хватит уже из пустого в порожний… Ты же понимаешь, что мы не можем его взять… Некуда.

— Понимаю и потому не предлагаю, — буркнула я, поняв, что пауза слишком длинная. — Ты прав, лучше не думать. Иначе свихнешься. Сделай только радио потише, я не могу орать!

Он докрутил колесико почти до нуля.

— Прости. Думал, ты говорить не хочешь… В остальном все нормально? — Я кивнула, когда Вадим скосил в мою сторону глаза. — Завтра ночуем в кошачьей квартире?

Я снова кивнула. От моих мы приедем около полуночи, рухнем спать и завтра с утра перевезем вещи, откроем окна и посмотрим, что к чему. И главное — затаримся продуктами, если я, конечно, за эти десять дней не разучилась готовить.

— Давай, лепи на лоб улыбку, — хмыкнул Вадим уже у родительского дома.

Мы приехали даже раньше положенного, открыли дверь парадной своим ключом и поднялись на лифте на седьмой этаж. Папа уже ждал нас с открытой дверью и приложил палец к губам. Что это они так рано девчонок укладывают? Мы разделись, как мышки, и шмыгнули в комнату. Стол накрыт, на нем букет, и мама в дверях с подарочным пакетиком. Все как надо!

Подарок смотреть я не стала. У нас в семье прилюдная демонстрация вещественных ценностей не была принята. Прилюдно у настолько мордовали.

Арина сидела в кресле, уставившись в окно — обычно они с Андреем укладывали девчонок вместе, а сегодня он решил отчего-то проявить геройство. Только вот радости на лице сестры не было. И тут я только поняла, что не получила от нее ни поста, ни звонка, ни эсэмэски. Работа, что поделать…

Сейчас она встала, выхватила из кресла какую-то коробочку и, подойдя ко мне, чуть ли не пихнула меня ею в живот. От поцелуя и словесного поздравления можно было превратиться в сосульку. Я обернулась к Вадиму. Даже он, толстокожий, понял, что что-то не так. Арина заметила мой взгляд и пробубнила, что надо было устраивать посиделки в выходные. Она с ног валится, а завтра в семь вставать на работу.

— Так давайте уже сядем, — подал голос папа. Впервые, сам. Наверное, стрижка оказала на него магическое влияние.

— Без Андрея? — ляпнул Вадим, когда папа плюхнулся на стул.