– Но мальчика я ведь не спас, – горько сетовал Лука. – А в Венеции я не смог выкупить из рабства отца. И мальчика утопили. И отец остался рабом. Я даже не знаю, где моя мать. Девять душ из тридцати – какая это победа?

За спинами друзей застучали копыта – войско возвращалось в город. Предводитель его, лорд Варгартен, величественно восседал на коне, солдаты похвалялись ратными подвигами.

– Если танцоры посмеют снова сюда сунуться, захлопни ворота, – наставлял стража лорд. – Городские ворота и ворота набережной должны закрываться на закате солнца. Как только увидишь танцоров, крепко запри ворота на засов и немедленно пошли за мной.

– И что вы предпримете? – дерзко спросил Лука.

– Затопчу их лошадьми и кишки на мечи намотаю, – бросил властитель Варгартен. – Второго шанса у них не будет.

Лука кивнул, передернул плечами, развернулся и побрел в город, понурив голову, переживая горечь поражения.

– Хорошее дело, – одобрил слова лорда городской страж. – Дьяволы они, дьяволы в человечьем обличье. Один Господь знает, сколько зла и печали принесли они людям. Они и хозяйку «Морского окуня» забрали. И кто теперь эль будет варить?

– Хозяйку? – переспросил Фрейзе. – Хозяйку гостиницы?

– Она все двери на засовы позакрывала, но какой-то дурень открыл их, ну они внутрь-то и зашли, затанцевали, закружили ее прочь из дома, и теперь все двери нараспашку и ключи от погреба на столе – заходи кто хочешь, бери что захочешь.

– То есть она с ними?

– Ну да, вы что, ее не заметили? И ту белокурую девчонку, что в гостинице останавливалась?

Фрейзе крутанулся на пятке и, напрягая глаза, попытался высмотреть на вершине холма последних танцоров, постепенно исчезающих в густой зелени леса на противоположном берегу реки. Не издав ни звука, он бросился – в отчаянной попытке проскочить через мост и догнать танцоров – к медленно закрывающимся воротам, мимо столпившихся солдат, мимо лорда Варгартена.

– Фрейзе! Что случилось? Куда ты? – всполошился Лука.

– Возвращайся в гостиницу! – закричал Фрейзе, не оборачиваясь. – Найди Ишрак! Это Изольда! Изольда в красных башмачках. Если они добрались до Изольды, значит, Ишрак мертва или в плену. Отыщи ее!

Лука бросился следом за Фрейзе, но, сделав два шага, осознал, насколько прав его друг. Если Изольду сманили танцоры, Ишрак наверняка попала в ужасающую беду. Она никогда бы не оставила Изольду одну, никогда бы не открыла дверь танцорам, никогда бы не отдала подругу без боя. Он развернулся и бросился к гостинице. Вылетев на площадь, он тотчас же понял, что случилось страшное: дверь гостиницы стояла распахнутой настежь, а на пороге, раскрыв рот от изумления, маячил какой-то мужчина.

– Ну дела, ну дела, – мямлил он.

– Что? – накинулся на него задохнувшийся от быстрого бега Лука. – Что ты видел?

– Хозяюшка Шмидт юбку свою до колен подняла и давай танцевать, как девчонка; порх из двери и прочь отсюда. И милашка эта, госпожа юная, с ней – обе веселые, будто на субботние танцы на гумно собрались.

– Как танцоры проникли внутрь?

– В том-то и напасть! Не проникали они внутрь, это все женщины, сами женщины двери отперли и за ними вскачь побежали.

Мужчина удивленно покачал головой.

– И это после стольких часов, что они взаперти просидели! Кто этих женщин разберет, а? Все они безумные, скажешь нет? А теперь, когда она ускакала, кто обед-то готовить будет?

– А другая девушка? – заорал Лука. – Темнокожая?

Мужчина пожал плечами.

– Тоже, поди, удрала.

Лука беззвучно выругался, кинулся в таверну. После залитой солнечным жаром улицы там было прохладно, тихо и безлюдно. Он заглянул в обеденную залу – никого, лишь чадящие в солнечных лучах свечи да пустые скамьи и стулья. Он вихрем взлетел на второй этаж, в спальню девушек – оглушительная тишина. Разбросанные там и сям накидки, разевающий пасть сундук у изножья кровати. Вне всяких сомнений, в комнате побывал грабитель – все обшарил, везде обыскал. Лука ворвался в другие комнаты, в комнату, которую он делил вместе с Фрейзе и братом Пьетро, – никого, ни единой живой души. Он бросился наверх, в мансарду, и легонько стукнул костяшками пальцев в дверь. Дверь растворилась. На полу неподвижно, как мертвая, лежала Ишрак.

* * *

Танцоры намного опередили Фрейзе, они уже перешли мост и поднимались по дороге на холм, но двигались крайне медленно, беспрестанно останавливались, чтобы потанцевать: шаг – поворот – кружение – смена партнера. Фрейзе, длинноногий и быстрый, нагнал их без труда, но решил не показываться им на глаза, а притаиться и понаблюдать за происходящим. Нащупав в кармане две скрученные полоски ткани, он заткнул ими уши и обмотал льняной тряпицей голову. Теперь назойливая песня скрипки доносилась как будто издалека: исковерканная, чуть слышная, она больше не смущала его, не заставляла притоптывать ногой в такт знакомой мелодии. Крадучись, он следовал за танцорами, скрываясь за кустами, росшими вдоль дороги, и в тени деревьев.

Изольда, свежая, румяная, задорная, вела плясунов за собой. Фрейзе видел ее как на ладони: ее и новые яркие башмачки на ногах, выбивавших дробь и заставляющих ее кружиться. Неподалеку вертелся скрипач, вынуждая башмачки все быстрее и быстрее стучать по каменистой дороге. Склонив голову к самой груди, леди из Лукретили не отрывала глаз от башмачков, словно не могла поверить, что именно они увлекают ее за собой, танцуя сами по себе. Рядом с ней скакала красная от натуги, задыхающаяся хозяйка гостиницы. Она держалась вровень с Изольдой, но было видно, как страстно ей хочется прекратить это безумство. Время от времени она застывала посреди дороги, потирая колющий бок и жадно хватая раскрытым ртом воздух. Но заводные напевы скрипки и перестук тамбурина – эти злодеи-мучители – гнали ее вперед и вперед.

Фрейзе уловил движение на противоположной стороне дороги и замер, заиндевев: там явно кто-то двигался, раскачивая молоденькие деревца: наверняка кто-нибудь из танцоров заметил его и собирается напасть. Фрейзе съежился, намереваясь поглубже нырнуть в лесную чащу, но кусты раздвинулись, и на Фрейзе уставилось восковое, луноликое лицо круглоголового мальчишки, босого, полураздетого, в одной лишь замызганной холщовой рубашонке и обтерханных штанах.

Фрейзе тотчас понял, кто это – то Существо, привязавшееся к ним в Венеции, удивительный мальчуган, привидевшийся Ишрак, кроха, которую она выпустила в канал, гомункул, преследующий их, ютящийся в конюшне. Бледное создание алхимиков в упор таращилось на Фрейзе. На большом лбу его полыхало фальшивым венецианским золотом имя, выжженное на коже, словно тавро, словно гравировка на мраморной плите, – ЭМЕТ.

У Фрейзе по спине побежали мурашки. Робкая, неуверенная улыбка медленно поползла по широкому лицу Существа – доверчивая улыбка ребенка, встретившего своего героя. Оно приподняло лопатообразную руку в несмелом приветственном жесте и помахало Фрейзе.