Сун Ятсен считал национализм сложным явлением — из тех, что «легче сделать, чем осознать» (в противовес категории явлений «легче осознать, чем сделать»). Причиной плачевного положения Китая в начале XX века Сун Ятсен назвал именно утрату китайским народом национализма за несколько веков до этого. Тогда государственное чувство настолько ослабло, что власть захватили манчжуры — народ численностью около ста тысяч. Два века государственники пытались сохранить «сокровище» национализма, передав его низшим, неграмотным слоям народа и создав для этого огромное число тайных обществ. Некоторые восстания были успешными, но в целом «вернуть сокровище народу» не удалось, его не принял культурный слой (интеллигенция).

Почему же был утрачен национализм? Сун Ятсен видит истоки болезни во «вселенности» китайского мышления. В течение тысячелетий Китай вбирал в себя народы и государства Азии — в основном без войны, «светлым путем князя», обеспечивая мир и порядок. Китай, Срединное государство, стал так велик, что у китайцев возникло космополитическое чувство и утратилось чувство опасности. Раз Китай центр мира, то «все чужеземцы, и с запада, и с востока, могут быть его императорами».

Проводя сравнение с Россией, Сун Ятсен видел залог ее спасения и развития как раз в том, что, несмотря на свою «вселенность», славяне сохранили национализм благодаря опасным, но несмертельным угрозам (последняя — интервенция Запада во время гражданской войны). Посмотрел бы он на нас сегодня!

Для Сун Ятсена национализм есть «принцип единой государственной семьи (нации)». Это — совсем не то, что национализм гражданского общества, образующего государство-нацию. Здесь— идея семьи, «сыновней почтительности», и нация образуется под влиянием «естественных» сил, когда общество развивается «по пути справедливости (светлым путем)», в то время как государство есть общество, прошедшее по пути тирании. Цель национализма — создать единую семью на соединении этих путей. Утратив национализм, Китай стал «кучей песка» — люди крепко сплочены в семьи и кланы, но нет их соединения в «государственную семью».

У Сун Ятсена национализм не только не противоречит интернационализму, но и служит ему необходимым условием: «национализм — это то сокровище, которое предопределяет существование человечества» (или: «национализм это инструмент, который дает возможность существовать человечеству»). Если бы национализм угас повсеместно, западные державы полностью вытеснили бы и «переварили» все другие народы, как индейцев. И именно если Китай преодолеет космополитизм и вновь обретет сокровище национализма, он «станет фундаментом интернационализма в Азии»— так же, как русские стали им в Европе. (Хорошо бы это прочесть нашим «державникам», которые вдруг начали клевать интернационализм).

Многие наблюдения Сун Ятсена поразительно напоминают то, что мы видим сегодня в России. Первым условием возрождения национализма он называет объяснение всему народу истинного положения Китая. Барьером здесь была интеллигенция, которая описывала это положение в европейских привычных, но негодных понятиях. Тогда утвердилось мнение, что Китай — полуколония. Сун Ятсен много места уделяет доказательству, что это совершенно не так. Положение гораздо хуже: не будучи колонией, Китай стал объектом эксплуатации всех западных держав. Колония — как бы собственность метрополии и никогда не «высасывается» ею до конца. Китай же, по расчетам Сун Ятсена, при том уровне выкачивания средств, что установился к 1924 году, мог быть полностью обессилен всего за десять лет.

Объясняя реальное положение Китая, он указал на необычное явление. В прошлом китайцы возмущались налогами, установленными своим правительством, но совершенно равнодушно отнеслись к несравненно более крупным изъятиям, совершаемым с помощью экономических рычагов иностранцами. Не просто равнодушно — они не замечали этих изъятий и не верили сообщениям о них. Более того, они были крайне благодарны иностранным державам за ничтожную гуманитарную помощь, которую те иногда оказывали по случаю стихийных бедствий. Думаю, тут Сун Ятсен подметил симптом, позволяющий предположить, что Россия заболела сходной болезнью.

Конечно, не следует преувеличивать аналогий, не годятся для России и те подходы, которые Сун Ятсен предлагал для возрождения «державного национализма» в Китае. И все же, этот мудрый человек и большой друг России сказал очень много важного, и его слова заставляют думать. И думать по-другому, чем мы привыкли. А это очень полезно, когда и мы находимся «между жизнью и смертью».

1997 г.

В первом номере за этот год «Завтра» предлагает нам «чутким ухом» послушать, «что говорят мужики и бабы в неведомых нам русских селах». Послушать через социологов, которые ведут в селах т. н. «включенное наблюдение» — «приучив деревенский люд к диктофону, увозят на пленке слепки душ». Как этнографы из индейских племен. Ведущий рубрики даже утверждает, что это — научная работа, «по объективности превосходящая художественный очерк, рассказ». Надо же, до каких высот докатилась наша общественная наука. То была всего лишь объективнее сказки, а теперь уже и рассказа.

Сообщается также, что «патронировал (оплачивал, что ли? — К.-М.) и руководил экспедициями по нашим деревням английский профессор Федор (всегда он был Теодор. — К.-М.) Шанин из Манчестерского университета». Это, мол, не проект «Камелот», который ЦРУ проводило в Латинской Америке, это что-то новое. Надо было только добавить, что над «патроном» есть и начальник— Т.И. Заславская. Такое умолчание может быть обидно уважаемому академику-«крестьяноведу».

Газета в материале «Баять — значит говорить» приводит малую толику «слепков» — из 15 тыс. страниц, собранных доктором философии В.Г. Виноградским, «соавтором (?) этих монологов». В монологах русские крестьяне любовно называют соавтора «Валерька», что подтверждает достижение «особенной с ними душевной близости».

Исследование, о котором идет речь, наверное, ценно. Но из 15 тыс. страниц можно выжать все что угодно. И данная выжимка в 56 страниц — это уже чистая идеология, отвечающая установкам философа. А когда идеология рядится под объективную науку, надо слушать ее не просто чутким, а и критическим ухом. И даже подключать к уху голову.

В.Г. Виноградский отмечает известное: «по моим наблюдениям, в последние годы буквально на глазах происходит расслоение деревни — и по уровню зажиточности, и по способу повседневного выживания» (хотя и так ясно, что «выживают» богатые, если к ним применимо это слово, иначе, чем бедные). Своей оценки факту этого расслоения автор не дает, но косвенно она вытекает из того, что в «выжимке» нет голоса обедневших. Их «слепки душ» в газету «Завтра» не попали.

Зато как глас мудрости приведено извечное объяснение бедности — негодный человеческий материал: «лентяями были преимущественно члены бедняцких семей». Некая мудрая старушка так и объяснила доктору философии: «Были люди такие — они не старались потеть, не старались огороды обработать… Они к нам не касались, и мы к ним не касались. И какая их была жизня между себя и как они с людями обращались — не знай! Ну, жили они как-то так… В общем, не стремились ни к чему… Ты знаешь, Валерька, это— природа. Погляди вот — родители плохо жили, и дети сейчас так же живут». Может, это философ Дм. Фурман старухой переоделся — обычно он такие идеи толкал.