Поначалу они никак не могли наговориться – слишком много накопилось новостей, и надо было поскорее обменяться ими, поведать о ее мире, который он уже хорошо знал, и о его жизни, которую она тоже прекрасно себе представляла по его ярким письмам. Затем они замолчали и оба почувствовали себя немного неловко, вдруг осознав странность своих отношений. Благодаря переписке они знали друг о друге такие вещи, о которых едва ли решились бы упомянуть в беседе с глазу на глаз.

– Я был потрясен вашим последним письмом, – сказал вдруг Майлз, не глядя на Софию. – Вам не стоит оставаться с ним, если все так ужасно…

– Вы относитесь к тем благородным людям, которые считают, что, раз я перестала любить Руфуса, мне нужно уйти и жить одной? – сухо осведомилась София. – Вы полагаете, я веду себя как проститутка?

– Боже правый, нет! – воскликнул он с неподдельным ужасом. – Просто… Наверно, у меня разыгралось воображение. Дело в том, что…

– Да?

Но Майлз только беспомощно покачал головой, осознав смысл того, что собирался сказать: «Дело в том, что я отчаянно ревную». Он знал, что слово «ревность» для Софии стало оскорблением. После того, что ей довелось испытать, она имеет право настаивать, чтобы ни один человек, желающий стать ее другом, никогда не относился к ней так, как Руфус. И все же насколько это было трудно! Майлз был влюблен, думал о ней месяцами, примчался, преодолев огромное расстояние, окунулся в домашнюю уютную атмосферу и увидел Софию в этом нелепом вечернем наряде, добавляющем волнующей прелести ее красоте, которая никогда не сможет наскучить мужчине, как и ее черные, цвета воронова крыла, гладко зачесанные волосы, решительный взгляд больших карих глаз, элегантность и достоинство всей хрупкой, стройной фигурки… На фоне красного бархата ее обнаженные плечи казались ослепительно белыми. Он ощущал почти физическую боль, видя Софию такой и зная, что она пережила в недавнем прошлом. Если бы в этот момент вошел Руфус, Майлз бы его ударил.

Он взял себя в руки.

– Я к вам ненадолго, заглянул узнать, не сможем ли мы условиться о встрече где-нибудь. Согласны? – Майлз боялся, что страх перед мужем заставит ее отказаться.

– Да, – просто ответила она. – Конечно. Когда?

– Я пробуду в Лондоне до конца недели и вернусь сюда на уик-энд. Улетаю в следующий понедельник. Получается суббота.

– Но Руфус по субботам дома. – Уголки ее губ печально опустились. Затем София вновь оживилась. – О, я только что вспомнила… Ведь это будет шестнадцатое число? Тогда все хорошо! У Руфуса встреча с отчимом. Но я не смогу взять машину – мы должны встретиться где-то на пути автобуса.

– У меня тоже нет машины. Вы знаете маленький китайский ресторанчик в Стоке на Мартлет-стрит? Не знаете? О нем вообще мало кто слышал, так что мы не рискуем наткнуться на кого-нибудь из знакомых. А еда там совсем не плохая.

Он начал объяснять, как туда добраться. София внимательно слушала.

– Майлз, вы уверены? – спросила она. – Разве вы не обещали провести выходные с Рэймондой? Бедняжка, она наверняка рассчитывала на это.

– Дети в субботу отправляются на дневной спектакль в Королевском театре.

Совесть была удовлетворена, но София чувствовала себя довольно странно – легкое возбуждение смешалось с меланхолией, ощущением нереальности происходящего, ей почему-то все время хотелось зевать. Однако настроение это было разбито вдребезги перезвоном часов в холле. Она вздрогнула.

– Я не думала, что уже так поздно! Мне придется вас выгнать. Очень жаль, но я не могу рисковать – Руфус придет домой на чай.

Майлз мгновенно поднялся и направился к выходу. У двери он обернулся.

– Кстати… ваше последнее письмо… Там была одна фраза, против которой я возражаю. Совершенно не представляю себя в роли отца-исповедника или в каком-то другом образе отца.

– О! – Слабый румянец сделал Софию еще более привлекательной. – Вероятно, это было глупо… Я, право, не подумала…

В субботу София приехала в Сток на автобусе и все утро рассеянно бродила по магазинам. Она постоянно смотрела на часы и наконец решила, что пора отправиться на место встречи. На Мартлет-стрит она остановилась, оглядываясь в поисках ресторанчика «На четырех ветрах», и вдруг услышала мужской голос:

– София! Что ты здесь делаешь?

Путь ей преградила внушительная фигура Дика Норриса, который стоял, улыбаясь с дружелюбным интересом.

– О, Дик… А… а Гилда с тобой? – ляпнула София в растерянности и поняла, что сказала глупость. Конечно, Гилды с ним нет – наверняка упорхнула к своему надоедливому Патрику. И Дику, скорее всего, об этом известно.

Однако он спокойно ответил, что Гилда осталась дома. Дик всегда был невозмутимым и добродушным, он восхищал Софию своим искусством управляться с эксцентричной женой.

Оба неловко замолчали. В двух шагах от себя София заметила китайский ресторанчик и в любой момент ожидала появления Майлза. И еще она была зла на себя за то, что так легко смутилась.

– Забавная улочка, – пробормотала она. – Ты здесь часто бываешь?

– Нет. Просто это кратчайший путь к клубу. – Сделав вид, что снимает шляпу, которой у него не было, Дик поклонился и зашагал в сторону перекрестка.

София, забыв об осторожности, поспешила в ресторан. Но Майлза там не оказалось. Это удивило ее, поскольку она сама часто опаздывала и ждать не привыкла. Тем более что здесь не нашлось места для ожидания. Ресторанчик был чист и хорошо обставлен, но слишком мал для множества посетителей. София расположилась у стены в промежутке между гардеробом и служебным ходом. Официант пытался убедить ее сесть рядом с какими-то мужчинами, поедавшими лапшу, но она покачала головой, надеясь, что Майлз предусмотрительно заказал столик. Почему же он не пришел? Она была не в состоянии есть за завтраком и теперь сильно проголодалась. Соблазнительные запахи и горы креветок на белоснежном рисе и завитках лапши с бледно-зелеными ростками бамбука подвергали ее танталовым мукам. София пыталась развлечь себя, наблюдая за шустрыми официантами, сновавшими по залу. Некоторые посетители тоже вызывали ее интерес: вот, например, мужчина мастерски управляется с палочками для еды, а толстая домохозяйка кощунственно льет в зеленый чай молоко. Но вскоре развлечение ей надоело, она устала стоять в этом ужасном углу, где ее то и дело толкали люди, проходившие мимо. Было уже пять минут второго. Майлз обещал встретить ее в половине первого. Что-то случилось. Разочарованная и обеспокоенная, София двинулась к выходу и на улице увидела Майлза, бежавшего к ней.

– Извините, – выдохнул он, с трудом переводя дыхание. – Прошу прощения. Черт знает что! Меня оставили с детьми.

– С какими детьми?

– Со всем выводком Джо, ну и, конечно, с Рэймондой. Джун утром встала с сильнейшей мигренью, она едва могла открыть глаза, не то что вести машину. А у Джо встреча с каким-то архиепископом. Естественно, оба набросились на меня с криком: «Какая удача, что ты здесь! Умоляем, отвези детей в Сток!» Вот я и спрашиваю вас: как я мог отказаться? Я был в отчаянии, тем более что даже не сумел дать вам знать. Моя дорогая, я очень сожалею!