— Убивать я не согласен, — сразу же отказался Огурец. — Тем более женщину.

— Кто тебя об этом просит! Дело совсем плевое, я тебе сейчас объясню. Мы сделаем так, что ни один волос с головы моей дорогой невестушки не упадет, а денег она лишится. Но для этого ты должен мне помочь.

— Если никого убивать не нужно, то я согласен, — кивнул Огурец. — Что я должен сделать?

Мамаша Бритого кровожадно осклабилась, показав безупречно ровный ряд золотых зубов, и приблизилась вплотную к Огурцу. После этого они зашептались. Оба так увлеклись, что не заметили, как свет под дверью померк. Там кто-то стоял и внимательно прислушивался к обрывкам их разговора.

* * *

Ночь мы с подругами провели спокойно. Никто не сделал попытки прикончить Инну или отнять браслеты, но успокаиваться было еще рано. Как мы все считали, вряд ли мамаша Бритого так легко смирится с мыслью, что деньги ее сыночка уплывут в чужие руки. Да и Вероника должна была в конце концов дать о себе знать.

— На самый крайний случай ты всегда можешь уехать со мной, — сказал Инне в утешение Миша. — У нас в тундре тебя никто не найдет. И деньги их нам не нужны. Мой отец будет даже рад, что я нашел невесту из бедной семьи. У него и своих денег столько, что он не знает, на что их истратить.

— Пусть отдаст их нам, — буркнула Мариша, услышав их разговор. — У нас деньги вечно просачиваются между пальцев.

Сразу же после завтрака позвонил дорогой профессор Зайцев и, задыхаясь от волнения, сказал, что ему удалось узнать кое-что интересное про Владимира Ипатьева. Оказывается, в середине девятнадцатого века и в самом деле был такой путешественник.

Он совершил одно путешествие в Среднюю Азию на раскопки какого-то могильника, откуда привез в Петербургский археологический музей множество костей двенадцатого века с прочими причиндалами для загробной жизни. После этой экспедиции ученый женился на актрисе театра Ольге Ланской, и в том же году из казны ему была выделена крупная сумма денег на еще одну экспедицию.

— И знаете, куда? — спросил у меня Зайцев. — В страну фараонов, в Египет.

— Потрясающе, — сказала я, и в самом деле потрясенная. — А как вам удалось это все разузнать за такое короткое время?

— Места знать надо, — таинственно сообщил Зайцев и пообещал еще позвонить, если узнает что-либо новое, а также извещать о своих передвижениях.

Сразу же после этого разговора мы выехали осматривать бывшую петербургскую резиденцию Владимира Ипатьева, где могли быть спрятаны несметные сокровища.

На улицу Некрасова, где находился нужный нам дом, мы прибыли всей компанией. Проехав по улице из конца в конец, мы пришли к выводу, что похожих домов тут всего три. И тут же начался ожесточенный спор, так как каждый дом имел своих сторонников, которые желали начать поиски именно с него — и ни с какого другого.

Проблема заключалась в том, что мы не знали номера дома. Озорной внук Веры Владимировны не только съел обложку и титульный лист книги, но еще и существенно обгрыз и обмусолил страницы. Так что теперь на месте номера дома, который раньше принадлежал чете Ланских — Ипатьевых, мы увидели грязное пятно, которое отчистилось только вместе с бумагой. Так что у нас вместо номера была откровенная дырка.

Первый из предполагаемых домов имел существенный изъян — вместо четырех этажей на фото у него насчитывалось целых пять. Второй сам был очень похож, но стоящие рядом не были похожи на дома с фотографии. И наконец последний, тоже очень похожий, хоть и стоял на улице Некрасова, но числился почему-то по 8-й Советской улице. Мы переругались до хрипа.

— Так мы ничего не решим, нужно найти в каждом доме старейшего жильца и выяснить, жил ли в их доме революционер Веденякин, — наконец сказала я.

— Точно! — обрадовалась Инна. — Как это мы сразу не додумались. Разобьемся на пары и поищем.

Нетрудно догадаться, что мы с Маришей оказались в паре. Инна подхватила под руку Мишу, а Юля отправилась в разведку с младшим братом. Мы с Маришей тщательно обошли весь дом сверху донизу, пытаясь отыскать самого старого его жильца, который к тому же еще сохранял бы твердую память.

В качестве премии старожилу мы приобрели бисквитный рулет, бутылку сухого вина и блок «Петра I», так как не знали, какого пола будет наш жилец.

Нам повезло, мы наткнулись на слегка трясущегося старичка, который признался, что живет в этом доме уже восемьдесят семь лет, но ни о каком революционере в жизни не слышал.

— Одни алкоголики у нас в доме жили, — сказал он нам. — У нас комнаты в коммуналке от винно-водочного завода давали. Поэтому все жильцы постепенно спивались. Теперь уже не то. Третий этаж весь выкуплен, второй частично тоже. Только наш, последний, никому не нужен. Вот живу и мучаюсь со своими пьяницами.

Стало ясно, что вино настрадавшемуся от пьянства соседей старику совать как-то неудобно, может еще счесть за издевку. Поэтому мы оставили ему рулет и сигареты, которым он очень обрадовался, сказав, что давно не пробовал настоящих сигарет, слишком дорого. Мы с Маришей вернулись к тому месту, где оставили наши машины. Инны с Мишей еще не было, а Юля с напарником уже стояли там.

— Мимо, — на наш безмолвный вопрос, сказали они. — Никто в доме не помнит, чтобы там жил революционер Веденякин. А мы завязали дружбу с тремя бабками, которых угощали конфетами и бананами, но даже после этого они ничего не смогли припомнить про революционера у них в доме.

Инна с Мишей что-то задерживались. Наконец появились и они. Инна сверкала как новенький медный пятак.

— Нашли! — прокричала она нам издалека. — Пойдемте.

И мы отправились к дому, который стоял на 8-й Советской.

— Там этот деятель от революции товарищ Веденякин и жил. Даже место, где висела мемориальная доска, сохранилось. Все вокруг покрашено желтой краской, а на фоне стены выделяется прямоугольник серого цвета. Нам какая-то старушка показала. Еще вполне крепкая. Славная такая старушенция. Нужно ей помочь, шкаф из дома выкинуть некому.

— Какой шкаф? — удивилась я. — При чем тут шкаф?

— Ну, она вдвоем с дочерью живет, та купила к матери в комнату новый шкаф, а чтобы выбросить старый, грузчики запросили четыреста рублей. Конечно, им фиг что обломилось, но старый шкаф так и стоит у старушки в комнате и очень мешает.

Так, беседуя о шкафе, мы дошли до нужного дома. Для того чтобы оказаться внутри, нужно было почему-то пройти через грязный двор. Хотя на улицу выходила парадная массивная дверь, кем-то окончательно и бесповоротно заколоченная. Войдя в подъезд, мы обомлели. Потолок просторнейшей площадки первого этажа поддерживали массивные колонны, уходящие далеко вверх.

То есть сами колонны не были так уж велики.

Никак не больше трех метров в высоту. Просто стояли они на массивных постаментах, в которых были вырублены лестничные ступени. Конечно, колонны были изрядно повреждены временем, потрескались, и штукатурка на них облупилась. Но тем не менее это были колонны, и величия им было не занимать.