В спортивной рубашке, модных брюках и сверкающих ботинках. Волосы идеально причесаны. Ева сразу ощутила себя мешком для мусора.

— Я думала, это кто-то из рабочих.

— Нет. — Он отдал ей ключи. — Ева, вы что, двигали здесь эти ящики?

— Просто помогала тут кое-что распаковать и рассортировать. — Она спрятала за спину грязные руки. — То есть помогала организовать работу.

— И поднимали тяжести, чего нельзя делать женщине. Тем более такой миниатюрной.

Еве было приятно сочувствие Александра, и она сразу оттаяла. Действительно, кажется, она перестаралась, мышцы спины болели.

— Я должна была помочь.

— Но зачем? Если вам нужна помощь, стоило только сказать.

— Мы справимся, спасибо. Тем более худшее позади. — Она вытерла руки о грязную майку. — Я не знала, что вы придете сюда. Разве утром остались невыясненные вопросы?

Александр приблизился почти вплотную, и Ева прислонилась спиной к полкам, спрятав руки за спину.

— Я пришел не по делу.

— Тогда, — она облизнула пересохшие губы, — я должна отнести Гарри ключи и привести себя в порядок. Скоро придет Беннет.

Она направилась к выходу, но Александр загородил ей путь:

— Беннет занят. Я приехал отвезти вас домой.

— В этом нет необходимости. — Она попыталась безуспешно его обойти. — Беннет сам предложил. Я не рассчитываю, что меня станут все время отвозить, я здесь надолго, и взять машину напрокат будет нетрудно.

Ева стеснялась своего вида, не понимая, что для Александра она пахла медом, разогретым на солнце, который так хотелось попробовать.

— Вы возражаете против того, чтобы я вас отвез?

— Нет, конечно. — Она попыталась снова обойти его, но споткнулась о ящик. — Вы мешаете пройти.

— Да, и делаю это сознательно. — Он кончиками пальцев провел по ее щеке. — У вас здесь грязь.

— Я знаю, мне надо помыться. Так что не ждите меня, я могу потом доехать и на такси.

— Я подожду. Удивительно, как вы умудряетесь выглядеть красивой даже в таком виде, — он дотронулся до ее губ, — и очень сексуальной.

— Алекс. Александр, не знаю, почему вы решили…

— Лучше бы вы этого не делали.

— Не делала чего?

— Не пытались меня соблазнить.

— Даже и не собиралась.

— Не будьте смешной.

Она вновь сделала попытку уйти и вновь безуспешно. Отчего не на шутку растерялась.

— Послушайте, ведь я вам даже не нравлюсь… — Его глаза были теперь непроницаемо черными, и она тонула в их глубине, не в силах оторваться, как от вида из своего окна. — Но я всегда… всегда думала… — Окончательно сбившись, она замолчала.

— Не замечал раньше у вас косноязычия.

— Я просто очень нервничаю. Это вы меня такой делаете.

— Знаю и принимаю как вознаграждение.

— Но только мне это не нравится.

Она уже не протестовала, когда он приблизил губы к ее губам, и ее руки бессильно повисли вдоль тела.

На этот раз поцелуй не был требовательным, его губы были нежными и мягкими.

Она была абсолютно покорной, а он не делал попытки обнять ее.

Он испытывал торжество — по тому, как запрокинулась ее голова, по смиренному выражению ее лица, по полураскрытым в ожидании поцелуя губам он понял, что она сейчас полностью в его власти. Неожиданно захотелось быть с ней нежной, защищать, оберегать, а не воспользоваться ее минутной слабостью. Он мягко произнес:

— Идите умойтесь, — и отступил, давая ей дорогу.

Она пулей вылетела со склада, не соблюдая этикета и приличий.

Ева взглянула на себя в зеркало, оказавшись в одной из гримерных за кулисами. Она окончательно сделала из себя идиотку, и пора было это прекратить. По какой-то неведомой причине он играл с ней в игру, смысл которой оставался для нее скрытым. Но она не собирается ему подыгрывать и вновь оказаться в нелепом положении. Она со многим готова мириться, но это уже слишком. Где та независимая женщина, которой она всегда была, где ее гордость тем, чего она добилась в жизни благодаря целеустремленности и твердости характера. Она все больше превращалась в какую-то слабоумную, путалась в словах, не могла ясно выражать мысли. Что-то растерянно мямлила, готова была сдаться на его милость. Она пасует перед ним, у нее начинают трястись колени, а он спокойно наблюдает и ждет, чтобы превратить ее в свою игрушку, покорную бессловесную любовницу! Игрушку для постели!

Она уже не отрицала, что именно о нем грезила и мечтала все эти годы. Может быть, именно потому, что ее с самого начала задевали его пренебрежительность и явное превосходство.

Ева яростно намылила руки в третий раз. Ее беда в том, что она начала вдруг думать о нем как о мужчине, как о возлюбленном, а надо было держать дистанцию и даже в мыслях называть «ваше королевское высочество». Высокомерный и холодный тип.

Но как только она оказывалась в его объятиях и его теплые губы прикасались к ее губам, все ее самолюбие и гордость исчезали, уступая место страсти. Но зачем ему это? Она засунула щетку для волос обратно в сумку. Такие отношения совершенно несвойственны ни его, ни ее натуре. Если бы она писала сценарий, где главная роль отводилась Александру, то подобные сцены, которые произошли между ними на ферме и около окна ее комнаты, никак не могли бы быть включены в него. Потому что никто бы не поверил в них.

Но почему она не поговорит с ним откровенно? Не задаст свои вопросы прямо? Чем больше Ева думала над этим, тем разумнее казалась идея. Дипломат и деловая женщина. В сторону любовные страсти. Задаст вопрос в лоб и посмотрит на его реакцию. Когда он находится на расстоянии, а не рядом. И довольная принятым решением, она вышла в коридор, где ее ждал Александр.

— Так намного лучше, — заметил он добродушно и, прежде чем она смогла возразить, взял ее под руку и повел к выходу.

— Благодарю. Нам надо поговорить.

— Хорошая идея. — Он открыл перед ней дверь, и они вышли из театра. — Можем немного прокатиться перед тем, как вернуться домой.

— Это не обязательно. Разговор не займет много времени.

— Но я думаю, что вам не помешает подышать свежим воздухом после целого дня, проведенного взаперти. — Он открыл дверцу серо-стального «мерседеса».

— Это что? — Ева остановилась.

— Мой автомобиль.

— Без водителя?

— Вы хотите проверить мои права? — Александр улыбнулся, увидев, что она колеблется. — Ева, вы боитесь оставаться со мной наедине?

— Разумеется, нет. — Она попыталась возмутиться, а сама беспомощно оглянулась. Два огромных телохранителя с каменными лицами стояли поодаль. — Тем более что вы все равно никогда не остаетесь один.