И указав Анюте на стул, произнес:

– Вы уже знаете, что ваш… м-м-м… близкий друг погиб?

– Покажите мне! – взвыла Анюта.

– Что показать?

– Витальку! Покажите мне его!

– Ну вот! – закатила глаза Лиза. – Снова она за свое!

Но следователь в своем кабинете наслушался и не таких просьб. Так что к Анютиной отнесся с полным пониманием.

– Фотографии с места трагедии вам подойдут?

Анюта подавленно кивнула. Фотографии она рассматривала с таким вниманием, словно это были слайды каких-то невиданных тропических островов, фотографии с края соседней галактики или ее собственная фотосессия для журнала «Вог». Наконец она отложила фотографии и кивнула:

– Да, это мой Виталька.

– Спасибо, мы это и без вас знали. Но теперь вы верите?

– Да. Теперь я верю.

– Вот и славно, – обрадовался следователь.

Но, как выяснилось, радость его была преждевременной. Осознав страшную правду, Анютка впала в самый настоящий ступор. Если раньше она могла говорить, но не хотела, то теперь она если и хотела, то, увы… не могла. На вопросы следователя она не реагировала. И отделывалась или молчанием, или сдавленными рыданиями.

– У вас в штате есть психологи? – доверительно поинтересовалась у него Мариша. – Мне кажется, девушке бы они не помешали.

– Какие уж тут психологи. Десять часов вечера. Все давно домой ушли.

Мариша тут же снова умилилась. Надо же какой трудолюбивый! Все ушли, а этот остался. Какой работящий!

К чести Мариши надо сказать, что следователь Пятничко умилял ее совершенно бескорыстно. Он был как мужчина совсем не в ее вкусе. И вообще, она сомневалась, что в мире нашлась бы женщина, для которой Пятничко стал бы эталоном мужчины. Был он уже в возрасте – прилично за сорок, а то и все пятьдесят. При этом какой-то уж очень неказистый, плюгавенький, даже облезлый.

Волосы у него росли не то чтобы жидко, а клочками. Прическа и борода выглядели из-за этого неопрятными. Большой нос украшили несколько жирных черных угрей, которые так и хотелось выдавить. Помятая одежда следователя нуждалась как в стирке, так и в глажке. Одним словом, Пятничко являл собой классический образец трудоголика не позаботившегося обрасти хоть более или менее сносным бытом.

– Жены у него наверняка нету. Любовницы тоже. То-то он так изумился, когда узнал, что у покойника была одновременно и молодая симпатичная жена, да еще и смазливая любовница в придачу, – шепнула Мариша на ухо Лизе.

Между тем все попытки вывести Анютку из ее затянувшегося молчания не увенчались успехом.

– У девушки шок, – развел руками следователь. – Не надо было ей показывать эти фотографии!

– Вы все сделали правильно. Рано или поздно она придет в себя и заговорит. – А вы пока расскажите нам, что вам удалось узнать? – предложила Мариша.

Следователь кивнул. И, повернувшись к Лизе, произнес:

– Как я вам уже говорил по телефону, у наших экспертов возникли сомнения по поводу причины смерти вашего мужа.

– Они его осмотрели?

– Пока что это был поверхностный осмотр. Подробное заключение они напишут и принесут мне чуть позже. Но уже сейчас ясно, что ваш муж умер вовсе не потому, что поскользнулся, упал и ударился головой о мраморную столешницу. Как я и подозревал с самого начала!

В голосе следователя слышалось неприкрытое торжество.

– Нет? Не ударился? А… А как же тогда он умер?

– Расположение травмы на его голове указывает на то, что сам он удариться так не смог бы. Во всяком случае, не о вашу столешницу.

– Значит, его перенесли? Он упал в другом месте, а потом его перенесли на кухню? Но зачем?

– Или перенесли. Или… Или на него было совершено нападение. Думаю, что второй вариант более вероятен. Вашего мужа ударили по голове, когда он этого совсем не ожидал. А когда он упал, испачкали угол столешницы так, чтобы на первый взгляд казалось, что он ударился об нее головой. Ударился и умер.

– Ударили, – прошептала Лиза. – Витальку ударили. Значит, в квартире был посторонний?

– Вот именно.

– А кто?

– Вообще-то возле вашей квартиры одна из соседок видела постороннего человека.

– Женщину?

– Мужчину.

– Какого мужчину?

– По ее описанию он был довольно неказист. Средний рост, сухощав, волосы русые, глаза светлые. Единственная отличительная примета – это шрам на переносице. Вам такой человек знаком?

– Нет.

– Подумайте получше.

– Нет, среди наших знакомых такого нет.

При этом Лиза думала, как это получилось, что они с Маришей сегодня целый день беседовали с соседками, но ни одна из них не упомянула про этого типа со шрамом.

– Жаль, – расстроился следователь. – Но я и не надеялся, что вы мне сейчас назовете имя неизвестного посетителя. Но в связи с этим я хотел бы у вас спросить одну вещь.

– Спрашивайте.

– Как могло оказаться, что злоумышленник, сделав свое грязное дело, покинул вашу квартиру, но дверь при этом оказалась запертой изнутри?

Мариша думала о том же самом. Ведь не мог же покойник подняться, запереть за своим убийцей дверь, а потом притащиться на кухню, упасть и упокоиться навеки. Если уж у Лизиного мужа хватило бы сил добраться до входной двери, то не разумней ли было позвать на помощь, а не отгораживаться от возможной помощи тяжелым железным крюком?

– Так что? Как это могло быть?

Задумавшаяся Лиза наконец кивнула:

– В принципе такое возможно.

– Возможно? – оживился следователь. – Но как? Объясните мне!

– Понимаете, крюк – это ведь вам не щеколда. Его задвигать не надо. Достаточно уронить вниз и крюк сам войдет в нужный паз.

– Вот как? Другими словами…

– Да. Если убийца хорошо знал наш дом или просто сообразил, как действовать, то он вполне мог воспользоваться этой уловкой. Сначала установить крюк в вертикальное положение. А потом, уходя, сильно хлопнуть дверью. Тогда крюк сам сорвался бы вниз и упал туда, куда нужно. Может быть, не сразу, не с первой попытки, но со второй или с третьей у убийцы обязательно бы получилось.

– Очень интересно. А вы сами так делали?

– Специально никогда, – покачала головой Лиза. – Но пару раз по рассеянности у меня получалось запереть дверь изнутри. Виталька всегда очень злился на меня за это. Ведь приходилось вызывать мастеров, чтобы они открыли дверь. Ну а сами понимаете, это и хлопоты, и лишняя трата времени, денег и нервов.