выпроводить Женю.

Та вернулась быстрее, чем она ожидала. Бутылка в ее руках уже была без пробки, в другой руке она несла здоровое блюдо, куда нарезала сыр, ветчину и помидоры.

– Я бы не отказалась от чего-нибудь более существенного, но и так сойдет. Когда я пью, то ем, как не в себя. Потому Ивану это не нравится, боится, что потолстею. Хотя, какое ему дело до этого, понять не могу. Он на меня смотрит, как на предмет мебели.

Она разлила вино и с удовольствием пригубила его.

– Так тебя напугал кто-то так сильно, что ты сторонишься людей?

– Я не сторонюсь людей, а только ситуаций, где могу пострадать или увидеть что-то малоприятное.

– А в психушке ты лежала?

– Что? Нет! Нет, конечно!

– Значит, это какой-то жуткий случай? Что именно ты боишься увидеть?

Вика сглотнула ком в горле, автоматом взяла сыр и принялась его жевать, заедая долькой помидора.

– Я боюсь, что на меня нападут. Боюсь увидеть чью-то смерть или труп.

– Труп? – опешила Женя. – Погоди, а кто нападет?

Вика пожала плечами.

– На меня уже нападали. В собственной квартире.

Вот она и сказала, чего боялась больше всего. Само это слово будто прорвало плотину. Вика принялась рассказывать.

Все случилось пять лет назад. Как раз перед выпускными экзаменами, она принимала у одиннадцатых классов экзамен по русскому. Вика полностью окунулась в тот день, жаркий июньский полдень. Время на часах было почти двенадцать. Экзамен подходил к концу. Сплит-система, которую директор установил несколько лет назад, приказала долго жить и класс умирал в жаре. Два вентилятора, стоявшие в разных частях класса ситуацию не сильно спасали. Мокрые от нервов и жары дети почти выпили пятидесятилитровую канистру с водой, стоявшую в углу. У каждого на столе стоял стакан, но чем больше они пили, тем больше хотелось, а голова отказывалась работать. Вика ходила между рядами, где по одному человеку через парту сидели выпускники, сдающие свои последние школьные экзамены, и старалась помочь, как могла. Но и у нее голова уже отказывалась принимать и этот день, и этот экзамен и проверку билетов. Хотелось домой под холодный душ и спать. В коридоре оставалось всего четверо из класса. Какой-то час-полтора и можно будет сбежать домой, это успокаивало.

– Потасовка началась еще в коридоре, – Вика отпила немного вина и продолжила, – сначала все решили, что это ребята спорят из-за чего-то, потом я услышала голос завуча. Она что-то кричала. Голос у нее всегда был немного визгливый, стоило ей повысить его, но тут просто срывался на фальцет. Но потом раздался выстрел.

Вика налила себе еще вина, вспоминая громкий «хлопок», пролетевший по пустынным коридорам школы. Затем наступила тишина, звенящая, будто в уши попала вода, все звуки разом пропали. Но ненадолго.

Выстрел она слышала далеко не первый раз в жизни. Это были не те новогодние хлопушки, и не фейерверк с его глухим взрывом и отголоском, будто в шарике. Выстрел был с металлическим звоном, отдавшимся в пролете ступеней с первого до третьего этажа, где сидела Вика и ее класс.

– Что это? – девочка, сидевшая на первой парте рядом с дверью, привстала, уронив ручку.

– Сидите на местах, – предупредила Вика и быстрым шагом направилась к двери.

За дверью послышался топот нескольких человек, крики. Вика остановилась у двери, рука рванулась к замку, но опоздала, дверь открылась, и ее грубо отпихнули назад. Она упала на пол, стукнувшись затылком о край стола. Ребята заверещали, вскочили с мест, раздались новые выстрелы, но уже совсем рядом с ней, они оглушили и лишили воли к сопротивлению. Вика коснулась затылка, но крови не было, она подняла глаза и удивленно вскрикнула. Перед ней стоял ее бывший ученик, он был коротко стрижен, худ, на лице желтели синяки от чьих-то кулаков. Но страшнее было не это, а оружие в его руках. Вике показалось, что оно несколько игрушечно выглядит. Парень был в армейской форме, тяжелых ботинках, повидавших много грязи на своем пути.

– Руслан, не трогай детей.

– Что, узнала меня, тварь?!

Справа от Вики, там, где группкой сидели полуживые дети, раздавались стоны и плач. По классу начал распространяться запах мочи и крови.

– Что произошло, Руслан? Опусти оружие, и давай поговорим.

У него перекосилось лицо, он развернул автомат к себе дулом и прикладом ударил Вику в солнечное сплетение. Она согнулась пополам. Воздух разом вышел из легких, было непонятно, боль пожирает легкие, потому что они на долгое время лишились воздуха, или одно из ребер проткнуло их. Вика прижала руки в грудине, и сумела втянуть со свистом воздух, закашлялась.

– Подумай, ты сейчас поступаешь глупо и необдуманно, – просипела она.

– Прям как ты год назад?

Вика попыталась сквозь ножки парт и стульев рассмотреть, ранен ли кто-то из учеников. Между партами на полу была кровь. Много крови. И она поняла, что, скорее всего кто-то из них не только ранен, но уже мертв.

– Отпусти детей. Давай останемся только ты и я, и поговорим.

– Тебе не плевать на них?! Год назад на меня было плевать, – он зло усмехнулся. – Это ты во всем виновата! Тварь! Из-за тебя…

Он не договорил, разрыдался, затем зарычал. Размахнулся ногой и ударил ее тяжелым ботинком в живот. Вика закричала и пыталась спрятать лицо и тело, но последовавший удар ноги пришелся именно в лицо.

Глава 11.

Женя сидела молча. Глаза были широко распахнуты, между большим и указательным пальцами все еще оставался занесенный ко рту кусок сыра, но кажется, Женя забыла о нем, как и о вине.

– Ничего себе история! Как тебе вообще удалось выжить?

– Я потеряла сознание, а когда пришла в себя, обнаружила себя в углу класса, вокруг меня сидели или лежали ученики, которые в момент его прихода сдавали экзамен в классе. Все были в крови, как и я. Все были мертвы. Кровь растекалась по полу вокруг нас. Я не могла двигаться. Боль в животе, в груди и голове не позволяли шевелиться, глаза видели сквозь запекшуюся кровь. Уже в больнице мне сказали, что у меня две пули в теле, одна в животе, другая – чуть ниже левого плеча, едва не задело сердце, да еще рана в голове от приклада.

В классе кто-то плакал, тихо, у самой доски. Между партами у учительского стола сидел Руслан, мальчишка, который лишился медали год назад. Он все еще держал в руках оружие, голова его была опущена, плечи дрожали.

Школа погрузилась в тишину, коридоры опустели, но за окном, которое было распахнуто, шумели машины и люди.