— Похоже, они собираются ехать в нашем поезде. И, помолчав, добавил то, что никто из нас не хотел услышать: — Нас заметили!

Странное дело — только сейчас я заметил, как иногда на вокзале бывает людно. Из подъехавшего поезд вмиг высыпались торопящиеся, озабоченные, радостны пассажиры, а их уже заталкивали обратно те, кто хотел уехать.

Давненько я не был на вокзале и порядком отвык oт подобных вещей. Вероника, Вася и Евгений Валерьевич направились в сторону вагона, а я, немного растерявшись, отстал. Когда догнал, проталкиваясь сквозь плотную толпу, они уже поднимались по ступенькам наверх.

Мы забрались в вагон. Миновали широкий кристаллический экран, по которому всю поездку будут или клипы крутить, или транслировать какой-нибудь телеканал, и уселись в мягкие кресла.

Евгений Валерьевич зажал меня около окна, а Вероника с Васей сели друг напротив друга, всматриваясь проход, по которому вереницей шли люди.

— Как не хочется влезать в разборки, — со вздохом сказал Евгений Валерьевич. Я молча смотрел из окна на перрон. Крепенький мужик ушел к первым вагонам, исчезнув из вида, а старичок в спортивной куртке приближался к нашему вагону. Шел он один, скорее всего и не игрок Сумерек. Они ведь ходят только… стаями? Или нет? Что я о них знаю, чтобы делать какие-то предположения, если я даже не знаю, когда за мной вновь придут Исправители.

От этой мысли я почувствовал, как на затылке медленно поднимаются волосы. Только бы не сейчас. Я все еще жутко хочу жить. Может, они и не найдут меня до того момента, как я поговорю со жрецом. А там видно будет… Но только не сейчас. Мне нужно время!

Старичок показался в проходе. Он шел неторопливо, сжимая в руках сумку, и выискивал свободное место. На секунду встретился взглядом с Вероникой, потом отвел глаза и, как ни в чем не бывало, прошел мимо.

— О чем задумался? — Евгений Валерьевич ткнул меня под ребра локтем, неловко поворачиваясь в кресле— Не боись, тебя они не тронут. Это только наше дело. А вот меня, пожалуй, и покромсают как следует.

— Вы о чем? — Я мало что услышал из сказанного, думая о своем.

— Убьют меня, говорю, безо всякого сожаления! Мне-то, правда, себя не жалко, а вот за Веронику обидно. Информации в ней сейчас столько, что она как бомба замедленного действия. Если попадется, то всем игрокам Зари достанется! Выживут, как известно, немногие.

Тут только до меня дошел смысл сказанного стариком. Я посмотрел на него, и он увидел в моих глазах нечто такое, что заставило его посмотреть куда-то в другую сторону.

— Да вы понимаете, что сейчас сказали? — выпалил я. Евгений Валерьевич пожал плечами:

— А что я сказал?

— Да вы же как звери. Вам не Веронику жалко, а то, что она может выдать информацию. За ее жизнь разве беспокоиться не надо?

— А что за нее беспокоиться? Веронике, дай бог памяти, триста с лишним лет. Она, если хочешь знать, старше меня. Старше Васи тем более.

Не найдя слов, я просто махнул рукой и вновь отвернулся к окну. Что им доказывать, если у них даже мозг не такой, как у всех обычных людей?

Поезд дрогнул и тронулся. Волнение в вагоне постепенно утихло. Все расселись и занялись своими делами! Свет чуть потускнел, и зажегся экран. Действительно — транслировали новости по какому-то каналу.

Мне было неинтересно. Что в них толку, если я даже не знаю, сумею ли доехать целым и невредимым до Краевского? Может, ни Вероника, ни Вася, ни Евгении Валерьевич тоже не доедут. Тогда кто мне скажет, к комм обращаться? Где там жрец? Не буду же я заглядывать каждому встречному в глаза.

Спустя минут двадцать, когда я задремал, уткнувшись подбородком в прохладный овал окна, Вероника с Васей неожиданно резко поднялись и неторопливо пошли между рядами в сторону экрана. Обогнули его и скрылись в тамбуре.

С чего бы это? Я тут же открыл глаза, провожая ил взглядом.

— Они его заметили, — сказал Евгений Валерьевич, перехватив мой взгляд. — Вероника с Васей увидели одного из сумеречных игроков. Сейчас они объяснят ему правила.

— То есть… они его убьют?

Евгений Валерьевич непонятно хмыкнул, но ничего не ответил.

— Тогда разрешите, я выйду.

— Зачем?

Я молча встал и протиснулся мимо Евгения Валерьевича в проход между рядами.

— Виталик, это совсем не твое дело, ну сколько тебе повторять? — чересчур равнодушно и как-то устало произнес Евгений Валерьевич, но я уже повернулся к нем спиной и пошел в сторону тамбура, где только что исчезли Вероника с Васей.

Непонятно, что они хотят сделать, но я намерен был им помешать. Даже не знаю почему.

Наверное, я просто не хотел больше ничьих смертей. Тех двух оборотней и Генки мне было достаточно. Пускай «разбираются между собой на здоровье, но только, когда меня не будет рядом.

В тамбуре между вагонами было темно и сыро. Сквозь несколько широких щелей в железном полу со свистом врывался холодный ветер. Широко распахнув дверь, я несколько мгновений держал ее открытой, привыкая к темноте…

Вероника, Вася и старик в спортивном костюме стояли чуть правее двери и выглядели пассажирами, вышедшими покурить. Вот только сигарет ни у кого не наблюдалось.

— Какого… что ты здесь делаешь?! — крик Васи перешел в тихий угрожающий шепот, и он сделал шаг в мою сторону. Я тоже ступил к нему, закрывая за собой дверь.

— Не стоит, — Вероника встала между нами, вытянув руки, — не хватало еще, чтобы вы подрались между собой. Вася, хватит и того, что мы нарвались на сумеречных. — Она холодно посмотрела на меня своими бездонными глазами. — Зачем пришел?

— Пришел посмотреть, что вы собираетесь сотворить со стариком.

— Со стариком? — Вася вдруг резко развернулся на каблуках, вскинул руку, и старика не стало.

Какая-то серая тень слетела с него, растворившись в воздухе, словно вуаль, и на его месте обнаружился молодой человек. Совсем не сутулый, с короткой прической и легкой светлой щетинкой на подбородке. Глаза, маленькие и злые (вот что меня вдруг затронуло — они были действительно злыми), перебегали от меня к Веронике, от Вероники к Василию и снова ко мне. Чуть подрагивали веки, словно от нервного тика, а может, и от адской боли. Он молчал, но я и так понял, что в данный момент он хочет во что бы то ни стало вырваться отсюда. Выскочить из тамбура и убежать. Все в нем — и плотно стиснутые зубы, и дергающиеся глаза, и поза, в которой он сто ял, вытянув руки по швам и согнувшись в три погибели, словно хотел дотянуться носом до колен — все говорил о том, что сейчас он чувствует себя подобно загнанном в ловушку зверю. Таковым он, наверное, сейчас и являлся. Вероника с Василием явно превосходили его силой.

— И вот это старик? — с сарказмом спросил Вася вновь поворачиваясь в мою сторону. Глаза его слегка светились в полумраке. — Виталик, прошу тебя, не лезь туда, в чем ты не разбираешься.