По лицу Андрея больно ударяли песчинки, вылетающие из-под копыт сайгаков. Он зажмурил слезящиеся глаза и ехал почти наугад.

Майор перезаряжал ружье и, не прицеливаясь, палил вперед. Вот один из сайгаков будто споткнулся, неловко боком повалился вниз, по инерции бороздя землю и поднимая столб пыли. Автомобиль тут же с хрустом переехал через него.

– Не останавливаться! Потом соберем! – восторженно крикнул майор и продолжил стрельбу по животным.

Звук ломающихся под колесами ребер неприятно скребанул Андрея где-то внутри под самым сердцем, но он продолжал послушно давить на газ. Машина уже догнала сайгаков и ехала практически среди растянувшегося стада. Поток воздуха наполнился запахом потных шкур. Животные впереди падали то ли от выстрелов, то ли от усталости, с разгона кувыркались, ломая шеи, и зачастую попадали под колеса. Сколько их упало, Андрей уже не мог сказать. Каждая живая кочка и хруст костей отдавались новым толчком боли в висках.

Но майор продолжал перезаряжать ружье и стрелять.

– Всех не найдем. Подранки могут уйти, – как бы чувствуя немой вопрос Андрея, крикнул Петелин.

Майору все казалось, что он попадает в мелких и тощих животных, а ему хотелось подстрелить самого крупного, с длинными рогами, чтобы можно было потом похвастаться перед заносчивыми знакомыми из прокуратуры. Сильные самцы должны бежать в голове стада.

– Вперед! – продолжал запальчиво кричать он. «Господи, побыстрей бы это закончилось», – подумал Андрей.

Вдруг впереди бегущие животные расступились, и вместо маленьких прыгающих ног Андрей увидел нечто большое, высокое, смотрящее прямо ему в глаза. Он рывком отвернул руль вправо и нажал на тормоз.

Петелин в этот момент перезаряжал ружье. Майор уже защелкнул стволы и положил палец на курки. Сила инерции повалила Петелина на Андрея. Пальцы майора непроизвольно сжались. Грянул выстрел-дуплет.

Перед самым выстрелом Андрей Мартынов различил, что неясное существо, внезапно появившееся перед машиной, оказалось большим верблюдом с белыми, блестящими в свете фар горбами.

Когда студенты допили чай, поблагодарили Бекбулата и вышли из юрты, в степи уже хозяйничала ночная мгла. Темнота сжала пространство и приблизила звезды. Словно огромные степные легкие выдохнули теплый воздух за пределы ночного небосвода и забыли сделать новый вдох.

Тихон смотрел вверх и видел совсем другое небо, чем в городе. Ему казалось, что здесь небо – это часть сферы, накрывшей небольшое пространство в степи, а звезды – маленькие дырки в ней. Будто тысяча охотников бабахнула дробью из двух стволов по черному куполу, а за куполом – яркий свет. А кто-то, самый смелый, изловчился, подпрыгнул повыше и прорезал ножичком дугу месяца, вон там, у самого края, где небо соприкасается со спящей степью. А может, выйдя из маленькой юрты, он попал в большую степную юрту, которой невидимый великан накрыт их здесь и отгородил от всего остального, привычного и понятного, мира?

Мурат немного задержался у деда, но потом тоже вышел наружу, чтобы проводить ребят.

– Про какую верблюдицу говорил Бекбулат? – спросил его Заколов.

– Дед рассказывал, что ее зовут Шиха. Она каждые двадцать лет приходит в эти края, рожает новую Шиху, а сама, когда выкормит сосунка, умирает. Для спаривания она выбирает самого сильного самца, уводит его в степь, и никто не может этому помешать. Потом ее избранника находят умершим, а если верблюд все-таки возвращается, то ложится и больше никогда не встает. Только глядит в открытую степь, туда, откуда вернулся, пока не заснет вечным сном. Так было в прошлом году с молодым и сильным дедушкиным верблюдом Баразом.

– А разве сейчас есть дикие верблюды? – удивился Стас.

– Кроме Шихи, наверное, нет. Да и она не дикая. Она очень умная и проницательная, только живет сама по себе.

– Постой, – усомнился Тихон. Кое-что в рассказе Мурата ему показалось не логичным. – Ты говоришь, она приходит раз в двадцать лет. Но родив, она умирает. Как она может прийти снова, если уже умерла?

– Она возрождается в своем детеныше.

– Так что же тут необычного? – усмехнулся Тихон. – Каждое животное так поступает. Пришла, нагуляла брюхо, отелилась. А то, что верблюд помер, означает, что Шиха – заразная. Почему твой дед говорит о ней как об одной и той же? Он что, и через двадцать лет может верблюда по морде узнать?

– Шиху ни с кем не спутаешь. Я забыл сказать, у нее белые горбы. Шерсть на горбах абсолютно белая! Таких больше нет. Ее видели здесь еще сотни лет назад. О ней деду рассказывал его дед, а тому – его отец и дед.

– Сотни лет назад? Белогорбая? – переспросил Тихон, вспомнив, что именно такую верблюдицу видел из самолета тесть Анатолия Колесникова.

– Да! Мой дед Бекбулат видел ее уже три раза! Сорок лет назад, двадцать и в прошлом году, когда она на его глазах увела Бараза.

– Дед знал, что она может увести верблюда, и не остановил? – спросил недоуменно Влад.

– Он и не пытался ей мешать. Это бесполезно. Бараз сделался диким, неуправляемым и сам убежал вслед за ней.

– Так что в Шихе необычного кроме горбов? Почему с ней не связываются? – не унимался Влад.

Мурат замолчал, о чем-то раздумывая, потом тихо произнес:

– Дед говорит, что если попьешь ее молоко, то сбудется самое сильное твое желание.

– Вот это да, золотая рыбка какая-то! – рассмеялся Влад. – Так надо, наоборот, ловить ее и доить, доить.

Влад со Стасом рассмеялись. Тихон тоже улыбнулся, но здесь, среди дикой непонятной природы, рядом с юртой колдуна, подобные сказочные сюжеты ему уже не казались столь невероятными. Не обращая внимания на смех близнецов, Мурат шагнул к Тихону, словно хотел говорить только с ним, и, пристально глядя в глаза (Тихон больше чувствовал его взгляд, чем видел в слабом свете звезд зрачки Мурата), произнес:

– Ее молоко дед пил.

Заявление прозвучало так веско, что все невольно замолчали. Заколов никогда не стремился ставить собеседника в неловкое положение, что бы тот ни говорил. Сейчас Мурат ждал понимания, и Тихон был уверен, что парень убежден в правоте своих слов. Глупо смеяться над человеком, не удосужившись понять его логику.

– Ну и … – Тихон чувствовал, что Мурат хочет выговориться.

– Это было сорок лет назад. – Мурат посмотрел вверх на звезды. – Дед узнал о Шихе от своего деда. Бекбулат был молод и специально отправился искать Шиху. Он знал, когда она увела из аула самого сильного верблюда. Получалось, что родить она должна была в конце февраля. Он выждал еще месяц, и в конце марта ушел в степь искать Шиху. По рассказам деда он знал о ее волшебном свойстве и заранее выбрал себе желание. Он искал ее девять дней. Ночи были холодные, он спал на голой земле и простудился. На десятый день он увидел ее следы и маленькие следы верблюжонка рядом. Следы были совсем свежие, с таким сосунком она не могла далеко уйти. Дед шел без отдыха еще целые сутки. Насморк и кашель замучили его, и он порой хотел оторвать нос вместе с ненавистными соплями. И вот наконец он увидел их. Маленький верблюжонок сосал у мамки молоко. Он причмокивал и задыхался от жадности. Бекбулат встал рядом. Шиха заметила деда, но отнеслась к его появлению равнодушно. Когда сосунок насытился и отошел от мамки, Бекбулат осторожно дотронулся до сосков верблюдицы. Он сжал их пальцами, и из горячих, оттянутых верблюжонком сосков закапало теплое молоко. Шиха никак не реагировала на эти прикосновения. Тогда оголодавший Бекбулат припал ртом. Он жадно сосал жирное сладкое молоко, а верблюдица терпеливо ждала. Бекбулат задыхался, ведь нос его не дышал. Но он был так голоден, что не отрывался и втягивал молоко вместе со свистом воздуха. Когда Бекбулат оставил соски и распрямился, он дышал часто, как после тяжкой работы, а его подбородок был измазан молоком верблюдицы.