– Еще чего, – мальчишка переступил с ноги на ногу. – Не мое это дело. Вы уж как-нибудь сами…

И, сунув в рот соломинку, мальчишка удалился.

Все верно. Сегодня он – не его светлость. Он Хейстингз, который всегда сам седлает коней. Впрочем, им обоим – и Эрону, и Хейстингзу – надо поскорей уносить отсюда ноги подобру-поздорову…

Электра очень быстро сообразила, что без опеки Лисандра им с Блисс никак нельзя оставаться в гостинице. К тому же им был прямой резон поспешить с отъездом в Лондон – пока мужчины из рода Уортингтонов не устремились в Шропшир, изображая безумных Рыцарей Перевернутого Стола и одержимые стремлением отбить кое-кому почки…

Поэтому, стремительно сбросив в комнате для прислуги свой наряд ночной разбойницы и дождавшись, пока Эдит застегнет все пуговки на спине ее девичьего платьица, она ринулась в гостиницу, по пути сбрасывая с ног сырые и тяжелые башмаки.

Прихорашиваться не было времени – Элли неслась по лестнице, на ходу скручивая сырые еще волосы в некое подобие пучка на затылке. Надо спешить, и сильно спешить, пока…

Выбежав на двор, она увидела мистера Хейстингза: стоя одной ногой в стремени, он готовился прыгнуть в седло и продолжить свое путешествие, столь беззастенчиво ею прерванное.

«…О нет! Он уезжает!»

– Хейстингз! Подождите!

Но он, кажется, ее не услышал – лишь мальчишка, держащий жеребца под уздцы, разинув рот, наблюдал за тем, как она бешено несется через весь двор.

– Мистер Хейстингз! Прошу, постойте!

Тут он наконец соблаговолил взглянуть в ее сторону. И в глазах у него она заметила затравленное выражение – порой она видела такое в глазах братьев. И Элли решила пустить в ход все свое очарование.

Замедлив шаг, она нацепила на лицо светскую полуулыбку. И вдруг поняла, что не может поднять на Хейстингза глаз.

На протяжении всего пути от развалин имения до гостиницы она втайне проклинала мисс Блисс, своим появлением создавшую для нее массу неудобств. Блисс была лучше одета, и грудь у нее была эффектнее, и глазки голубее – а еще она была явно состоятельнее, что несомненно должно было привлечь потенциальных женихов. Она наверняка затмит ее, Электру, на любом светском балу!

Разумеется, ее выжившие из ума родители сами не понимали, что делают! Они чистосердечно полагали, что их доченька нуждается в компаньонке, в наперснице, чтобы не скучать по пути в высший свет…

Накатившая на Электру так кстати волна негодования на Блисс помогла ей отвлечься от мистера Хейстингза и воспоминаний о его поцелуях. Как бы ни был хорош собой этот человек, у него не было того, в чем Электра отчаянно нуждалась, чего жаждала. Ну а тому, у кого есть солидное состояние и прочное положение в обществе, смазливая внешность ни к чему…

Теперь же Элли вынуждена была взглянуть в это изумительное лицо.

– Боюсь, вынуждена умолять вас еще об одном одолжении… сэр.

На красивом лице простолюдина отразилось колебание. Он беспомощно посмотрел на седло, затем на уходящую вдаль дорогу.

– Ну чего вам еще, мисс?

– Прошу вас… Видите ли, я нуждаюсь в вашем покровительстве еще на несколько дней. Мы с мисс Блисс Уортингтон непременно должны тотчас же ехать в Лондон – но никак не можем проделать такой путь в одиночестве.

Глаза мужчины расширились, и Элли заметила, что он с трудом сглотнул.

– Я… Но это… – Он переводил взгляд с девушки на дорогу и обратно. – Но ведь я…

…Но ведь им позарез надо попасть в Лондон. Электра почувствовала, что теряет терпение.

– Послушайте, ведь вы не можете покинуть в беде двух леди! Это было бы… было бы… безответственно!

Возможно, она выбрала не тот эпитет, потому что глаза мужчины полыхнули гневом.

– Ах, безответственно? И это вы… вы меня упрекаете в безответственности? – Выпустив луку седла, он шагнул к ней: – Вы и ваш братец-преступник вообразили, будто вам все дозволено, не думая о последствиях! Вы причиняете людям боль, не задумываясь!

Потрясенная Электра гордо вскинула подбородок:

– Я вовсе не преступница! Я из рода Уортингтонов!

– А в чем разница-то?

Электра сверкала глазами, вне себя от гнева. Лицо ее пылало.

Эрон не мог более сдерживаться. Он чертовски устал после этой безумной ночи – и все еще не мог оправиться от потрясения. Вызвано оно было сногсшибательным зрелищем: волшебным превращением мальчика в обворожительную девушку, облаченную в отменно сидящее платьице… Перед такой хотелось пасть на колени… молить о пощаде…

– Заруби себе на носу: насколько я понял, вы оба с братцем во всю прыть несетесь прямиком в Ньюгейтскую тюрьму с короткой остановкой в Бедламе!

– Но ведь я все вам объяснила! – Электра вновь скрестила руки на прелестной груди. – Уж лично вам-то я не желала зла…

– Однако кое о чем вы позабыли, леди! Тот, кого вы надумали заманить в ловушку, – мой хозяин! А его светлость ничем не заслужил подобной участи! Ишь чего захотела! Женить его на себе! Да никто из мужчин в здравом уме этого не пожелает! Да ты просто маленькая эгоистичная дрянь, которая думает о других не больше, чем домашняя кошка!

Электра разъярилась:

– Да что ты про меня знаешь?

Мужчина оскалился:

– Довольно того, что знаю! Для тебя напасть на человека и похитить его, чтобы потом пойти с ним под венец, – раз плюнуть! Потому что ежели он этого не сделает, то отправится прямиком в тюрягу!

– У меня были на то свои резоны! – оскалилась в ответ Электра.

– Мелочные и глупые резоны! Ищешь, кого бы побогаче захомутать! – Эрон взглянул на нее с презрением. – С чего ты решила, что найдется тот, кто за счастье почтет обвенчаться с такой чертовкой? Ну да, ты прелестна, словно солнечное утро, но ведь рано или поздно тебе придется раскрыть свой спелый ротик и…

– Ты думаешь… – Электра вдруг сжала губы и взглянула на мужчину странным взглядом. – Что-о?

«…Что он сейчас сказал? Вот дьявол!» Он сказал, что находит ее прелестной. Черт возьми!.. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. В конце концов есть же зеркало…

Она все еще хмурилась.

– Вы так… поэтичны, мистер Хейстингз. Особенно для…

К собственному изумлению Эрон глубоко оскорбился за настоящего Хейстингза.

– Считаешь, что ежели у парня нет сановных предков, то и души у него нету? Я вот круглый сирота, и все же могу, как и любой другой, восхищаться песней или стихотворением!

– Или солнечным утром…

Уголки ее прелестных губ приподнялись в улыбке.

– Ага! Я… – Черт бы ее побрал, снова она за свое! Но он не намерен потакать ее тщеславию. – Сказать, что утро прекрасное, вовсе не то же самое, что написать стишок, мисс. Птички летают, рыбки плавают, вы пригожи собой. Конец сказки!