– Извините, где тут у вас аспирин? – обратилась она к кассиру.

Кассир-подросток пробурчал, не отрывая глаз от книжки:

– Он в секции три.

Прю направилась туда. Фиби неотступно следовала за ней.

«Да где же этот чертов аспирин?» – думала старшая сестра, разглядывая бесконечные ряды лекарств.

– Знаешь, я совсем не боюсь нашей силы, – заметила Фиби. – Ведь каждый получает что-нибудь в наследство, правда?

– Да. Деньги, антиквариат или крупную собственность, – ответила Прюденс. – Вот что получают нормальные люди.

– Но зачем нам быть нормальными, если можно стать особенными? – настаивала Фиби.

– А я хочу быть нормальной! Хочу нормально жить! – Голова болела все сильнее, казалось, вся кровь приливает к мозгу. Прю направилась к секции три. Фиби не отставала, говоря:

– Случившегося уже не исправишь. Мы не властны над судьбой. И у нас нет времени на бесплодные раздумья. Нам угрожает опасность. Нужно срочно научиться управлять своими силами!

– Ты видишь где-нибудь аспирин? – взвилась Прюденс. Как же ей хотелось, чтобы сестра замолчала! Ее уже достали все эти разговоры о ведьмах и колдунах!

Фиби посмотрела на прилавок и воскликнула:

– Я вижу нужный отвар!

– Послушай! – Прю со злостью обернулась к сестре. – Я убедилась, что я ведьма. И что мои сестры тоже ведьмы. Мы обладаем силой, способной противостоять всем проявлениям зла. А зло охотится за нами. Все это я уже слышала. Но это знание не излечит меня от головной боли!

– А почему бы тебе не воспользоваться своей силой? – Фиби говорила как о чем-то само собой разумеющемся. – Просто удали эту боль из головы.

– Да заткнись же! – заорала Прюденс, и с полки неожиданно взлетел пузырек с аспирином. Рука Прю автоматически поймала его прямо в воздухе.

У Фиби от удивления расширились глаза.

Прю мгновение глядела на сестру, затем на пузырек с аспирином, который крепко-крепко сжимала в руке.

«Это случилось снова, – подумала она потрясенно, вспомнив молочник из ресторана. Но как? Как я это делаю?»

– Ты двигаешь вещи, когда сердишься, – объяснила Фиби, словно услышав мысль Прюденс. – Я это знаю.

– Ты ненормальная, – ответила Прюденс. Знаешь, бабушка говорила в шутку, что в младенчестве уронила тебя головой вниз. Выходит, она не шутила.

– В «Книге Теней» сказано, что наша сила будет возрастать, – продолжала Фиби, словно не слыша обидных слов.

– До каких пор? – Прю рассердилась.

– Кто ее знает... – беспечно проговорила Фиби.

– Моя сила не будет возрастать, если я этого не захочу, – уверенно заявила старшая сестра. – Во всяком случае, я могу ее контролировать. И я не двигаю вещи, когда сержусь. Если кто-то и умеет держать себя в руках, так это именно я!

– Я докажу, что это сделала ты, – не сдавалась младшая. – И чем больше ты сердишься, тем сильнее проявляются твои способности.

«Она сущее дитя», – подумала Прюденс.

– Ро-о-джер, – произнесла Фиби нараспев.

При звуках этого имени в душе у Прюденс поднялась новая волна ярости, но она попыталась сдержать ее.

Еще несколько пузырьков вылетели с полок и свалились на пол.

Прю кинулась подбирать их. «Разве они разлетелись из-за того, что мне напомнили про Роджера? – удивилась она. – Это же невозможно!»

– А теперь поговорим про папу, и посмотри, что выйдет, – произнесла спокойно Фиби.

«Папа»? С чего это Фиби о нем вспомнила?»

Прюденс попыталась унять ярость, хотя и понимала, что ненавидит отца больше всех на свете.

– Папа умер, – вслух сказала она.

– Нет, не умер, – возразила Фиби. – Он уехал из Нью-Йорка, но все-таки жив.

– Только не для меня! – вскинулась Прюденс. – Он умер в тот момент, когда бросил маму.

– Да, верно. Он всегда был для тебя самой больной мозолью. Тебя бесило, что папа жив. Раньше ты сходила с ума от того, что я пыталась его отыскать, а теперь – от того, что я вернулась. Папа-папа-папа-папа-папа-папа-папа!

Прю сверкнула глазами в ее сторону. Больше не было сил сдерживаться. Она ненавидела отца, а заодно и вспомнившую о нем сестру!

Ярость волной прокатилась по ее телу.

Все сотни пузырьков, заполнявших секцию, слетели с полок и рухнули на пол.

– Не напоминай мне больше про отца! – заорала Прюденс. – Ты была слишком маленькой и уже не помнишь, как плакала по ночам, когда он сбежал. Я целыми часами сидела у твоей кроватки, стараясь тебя успокоить! Тебе казалось, что повсюду чудовища – и над постелью, и на полу. Так что больше не говори мне про отца, слышишь? Потому что я помню, что с нами было после того, как он нас бросил. Я все помню!

Прюденс сделала глубокий вдох. Она почувствовала такое облегчение, будто наконец смогла дышать полной грудью.

– Ну что, тебе стало лучше? – спросила Фиби, глядя с улыбкой на рассыпавшиеся пузырьки.

– Намного, – ответила Прюденс, любуясь произведенным разгромом. Она поняла: ее сила возрастала, но это уже перестало ее удивлять. Неужели такое состояние станет для нее нормальным?

На следующее утро Фиби с Пайпер сидели за кухонным столом. Младшая сестра держала чашку с кофе и любовалась протянувшимся через все помещение солнечным лучом, который наполнял воздух теплым золотистым сиянием.

– Я вся выдохлась, – призналась Пайпер, протирая глаза. Затем погрузила ложку в тарелку с кашей.

– Ты гуляла после работы с Джереми? – поинтересовалась сестра.

– Нет, – покачала головой Пайпер. – Слишком устала и ушла из ресторана глубокой ночью.

Фиби задумалась, стоит ли говорить ей о том, что Прю обрела силу. «Нет, – решила она. – Пусть сама скажет».

– Доброе утро, Прю, – произнесла Пайпер ласково.

Фиби подняла глаза.

Старшая сестра вошла в кухню, даже не сняв пижаму. Схватила кофейник и быстро налила себе чашку.

– Ты встала позже обычного, – заметила Фиби.

– А куда торопиться? – ответила Прю, задирая ноги на стол. – Я же безработная, забыла?

У Пайпер отвисла челюсть.

– С каких это пор? – спросила она.

– Со вчерашнего дня. Роджер перехватил все, что я сделала для проекта, ну я и ушла.

– Выходит, мне придется пахать за троих, да? – усмехнулась Пайпер. – Но я рада, что ты отстаиваешь свои принципы. Уверена – найдешь себе что-нибудь еще. Если закрылась одна дверь, рядом откроется другая.

– На меня эта теория не распространяется, – грустно заметила Фиби. – Двери всюду только бьют меня по лицу. Мне ни в жизнь не найти работу.