Ей нужно побывать в настоящем шумном городе, нужно побродить среди людей. Понять, что для случайных встречных она — просто незнакомая женщина, которая гуляет по улицам и не имеет никакого отношения к их жизни. Укрывшись под широкополой соломенной шляпой, спрятав лицо за большими солнечными очками в черепаховой оправе, она идет, разглядывая витрины на Виа Торнабуони, вслед за Маттео и Брайони, а мы с Орландо вышагиваем по бокам. Никто ее не ищет, никто на нее не обращает внимания. Никому нет до нее дела. Никто не увидит ее лица, даже если захочет. Я с радостью замечаю, что плечи ее расправились. Она вежливо беседует с продавцами, а я тем временем с головой окунаюсь в магазинную лихорадку — я всегда был франтом. Я выбираю самую лучшую, самую тонкую кожу — лайковые перчатки, бумажники, блокноты, ботинки. Я нахожу крошечную лавочку, где предлагают богатейший выбор ароматизированных чернил самых невероятных оттенков и толстые, под мрамор, лаковые перьевые ручки, покупаю горы писчей бумаги ручной выделки, просто потому, что она такая красивая. Я заставляю Белладонну считать деньги, расплачиваться, останавливать такси, заказывать блюда в ресторанах — делать все, что делает каждый нормальный человек. Она не занималась этим шестнадцать лет. Думаю, нелегко ей стоять на бетонном тротуаре и смотреть, как мимо со свистом проносятся машины. Но Флоренция — городок небольшой, очень красивый, не слишком утомительный. Местные жители приветливы, она понимает их язык. Она уже нашла себе любимый уголок — сады Боболи, большой фонтан Океанус посреди парка, окруженного рвом, он стоит в конце аллеи, которую Брайони прозвала «кипарисовой улицей».

— Смотри, Маттео, — говорит Брайони, бегая по аллее. Ее светлые кудряшки весело развеваются за спиной. — Это наша звезда. Встань посередине, вот сюда. Встань и загадай желание. — Она пляшет возле танцующих струй, потом подзывает меня — ей хочется побегать наперегонки с Маттео вокруг пруда, а я должен засекать время. Он всегда дает ей выиграть. Умный парень. Научился обращаться с женщинами.

— Это звезда желаний, — сообщает Брайони матери, подбегая к ней.

В ту же ночь, немного позже, мы сидим на верхней террасе нашего отеля и надеемся, что повеет прохладным ветерком. Весь город спит, разумеется, кроме Леандро, Белладонны и меня. Я чувствую, что он хочет поговорить с ней.

— Брайони только и говорит что о своей звезде желаний, — нарушает молчание Белладонна. Она тоже чувствует, что Леандро хочет ей что-то сказать, но не догадывается, о чем пойдет речь.

— У меня тоже есть желание, — говорит он и достает маленькую коробочку из темно-красного бархата. — Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж.

Белладонна поднимает на него изумленные глаза.

— Не может быть.

— Я говорю совершенно серьезно.

Она бледнеет. В ее глазах появляется страх, которого я не видел уже много месяцев. У меня рвутся на язык слова: нет, нет, нет, милая моя, не надо. Сделай так, как он просит. Ему можно доверять.

— Зачем вам это? — спрашивает она. — Вы меня не любите. Я и не хочу, чтобы вы меня любили — любили вот так.

— Вы меня неправильно поняли, — говорит он, сохраняя полнейшее спокойствие. — Я вас очень люблю. Мне нравится видеть вас возле себя каждое утро, каждый день. Нравится смотреть на ваше лицо, когда я беседую с вами, о чем бы я ни говорил. Мне нравится цвет ваших волос, форма пальцев, нравится, как вы держите свою дочь, как вы сутулите плечи, если вам тревожно. Я не жду от вас ответной любви. Мои желания очень просты. Я не стремился полюбить вас, просто эта любовь пришла сама, вот и все. Что бы вы ни говорили, я в вас верю.

— Верите в меня? Но почему? — спрашивает она. Ее глаза заблестели. — Посмотрите на меня. Кто я такая? Никто. И уж конечно, не женщина. Я никому не сделала ни добра, ни зла, я ничто и всегда была ничем, с того дня, как вы меня встретили. Я не знаю, как жить на свете. В душе у меня нет ничего, кроме ненависти.

— В этом вы тоже ошибаетесь, — отвечает он. — Вы прекрасная женщина. И в вашей душе множество разных чувств. Я и слушать не стану, если вы начнете отрицать, что любите свою дочь, своих друзей, что беспокоитесь о тех, кто вас окружает, сострадаете им.

— Это не одно и то же.

— Совершенно одно и то же. Вы можете сгорать от ненависти к одному человеку и в то же время горячо любить другого.

— Но зачем? — восклицает она. — Зачем все менять? Почему вы просите меня именно сейчас?

Милая моя Белладонна, прошу тебя, посмотри на него. Он умирает у тебя на глазах, а ты не хочешь этого замечать.

— Я устал, — говорит он. — Но мое сердце еще не истрепалось.

Он говорил нечто подобное и прежде, в Мерано. Но тогда все было совсем по-другому.

— Но я не смогу прикоснуться к вам, — говорит она. — Я никогда в жизни не позволю мужчине коснуться меня. Вы это знаете. Я никогда не смогу стать вам настоящей женой. Так для чего все это?

Честное слово, иногда мне хочется схватить ее за плечи и встряхнуть, до того она бывает упряма.

— Дорогая моя, это не имеет значения. Сомневаюсь, что когда-нибудь в этом возникнет необходимость, даже если вы очень захотите.

Вот оно что, импотенция. Извечная спутница супружеской верности.

— Вы не должны сомневаться в том, что мои намерения честны, — добавляет он.

На ее лице написано смятение.

— Тогда чего же вы хотите? Мне такого никогда не говорил ни один мужчина.

— Ваш жизненный опыт с мужчинами нельзя назвать типичным.

Она бросает на меня пристальный взгляд.

— Что еще вам рассказывал Томазино?

— Ничего сверх того, что вы сами сообщили. Вот почему я и хочу защитить вас. У меня нет прямых наследников, и я хочу, чтобы у Брайони было имя и отец. Никто никогда не узнает, откуда вы появились, если вы сами не расскажете. Для меня вы всегда останетесь la bella donna, но для всего света станете графиней делла Роббиа.

Они придут к тебе, если не будут знать, кто ты такая.

— Если вы согласитесь стать моей женой, — добавляет он, — после моей смерти будет гораздо меньше хлопот с завещанием.

— Перестаньте, прошу вас. Не надо. Вы же не собираетесь умирать.

— Мой двоюродный дед незадолго до смерти жаловался, что саркофаг слишком короток для его ног. Allungare! Он велел переделать его, удлинить. И отказывался умирать, пока каменотес не сделает ему новый.

— Это не смешно.

— Я не собираюсь умирать прямо сию минуту, — сказал Леандро с легчайшей улыбкой и встал, отправляясь спать. — Но рано или поздно это неизбежно.

— Леандро, — говорит она. — Прошу вас.

Он не слушает. Он знает ее лучше, чем она сама знает себя.

— Как только вы согласитесь, я составлю все необходимые бумаги. Так вам будет спокойнее, — говорит он ей. — Когда мы вернемся домой, ничего не изменится. Сама церемония, по вашему желанию, может быть обставлена с максимальной скромностью. Это простая формальность. До моей смерти никто ничего не узнает. — Он кладет на стол бархатную коробочку. — Это кольцо, точно такое же, какое я в свое время подарил Алессандре. То кольцо я ношу на шее, чтобы частичка моей первой жены всегда находилась возле моего сердца. — Он кланяется и исчезает в доме.