Элизабет боялась, что он замучает ее вопросами, душу из нее вытряхнет, потому твердо сказала:

— Просто ты мне не нужен, вот и все! Обижайся не обижайся, это так… Мне мужчины вообще не нужны!

— Много ты о них знаешь! — съязвил Филипп.

— Почему же? У меня есть опыт хотя бы с тобой! Отсюда и знаю. — Элизабет одарила его взглядом, от которого повеяло арктическим холодом. — Ты считаешь себя неотразимым. Мечта любой женщины? Возможно. А я из другого теста и к ним не отношусь… Впрочем, я все же бесконечно благодарна тебе. За то, например, что поняла, как люди вообще переоценивают любовь… И любовь, и секс. Пустая трата душевных сил. Я всегда получаю больше удовлетворения от работы, чем от общения с тобой, будь то просто так или в постели, да и самец ты никудышный…

Филипп сразу молча отпустил ее. Пауза явно затягивалась.

— Я рад, что ты наконец полностью выговорилась…

Элизабет беспрепятственно покинула машину и направилась к дому. Сердце билось, будто она нырнула в воду с высокой скалы. Ее переполняли стыд и жалость к себе, впрочем, пути назад уже не было.

Она наговорила много несправедливого, к тому же абсолютной неправды, но если это положит конец опасной близости, возникшей между ними, то только к лучшему. Кроме того, он сам все запачкал и разрушил — пусть теперь пожинает плоды…

Утром, когда они встретились за завтраком и обменялись холодными приветствиями, Элизабет сообщила:

— Мне пора домой. Все твои требования и советы по поводу отеля я поняла. Обещаю обсудить их в Лондоне со своими специалистами. Обещаю также доложить все объективно, можешь не сомневаться.

— Домой — так домой. — Филипп сидел рядом за столиком и просматривал газету «Уолл-стрит Джорнэл». — Ты вольна уезжать, когда заблагорассудится.

Какое великодушие! Элизабет удостоила его мимолетным взглядом, хотя вряд ли он заметил, так как ни на секунду не оторвался от газетной страницы.

— Пожалуй, попытаюсь взять билеты на сегодняшний вечерний рейс.

— Почему бы и нет? Может, и повезет. — Филипп по-прежнему не обращал на нее внимания. — Я только не понял, что и с какими специалистами ты собираешься обсуждать? Если мои поправки, без всяких оговорок, не будут учтены — я не разрешу вам строить во-об-ще.

Элизабет собралась было угостить Филиппа чаем, и потянулась уже за заварным чайником, но вдруг замерла, держа его в руке, большим трудом удержавшись от того, чтобы не вылить кипяток на голову Филиппа.

— Я собираюсь обсудить это со своим архитектором, — сухо бросила она, — и дам тебе знать, что мы решили.

— Здесь нечего обсуждать, тем более принимать какие-либо решения. Если хочешь получить мое согласие, то должна внести те поправки, на которые я указал. — Филипп безразлично посмотрел на нее. — Это проще простого.

— Ах так? Поживем — увидим!

Значит, он опять объявляет войну? Они снова враги? Ощущение безвозвратной потери уязвило ее, она почувствовала, как заныло сердце, — тем более пора немедленно уезжать…

Вернувшись в Лондон, Элизабет наскоро привела себя в порядок и тут же отправилась в офис. Ее встретила непривычно взволнованная Кэти.

— Мисс Тэлманн! Слава богу, наконец-то! Я пыталась разыскать вас.

Хотя после перелета отдохнуть ей не пришлось, Элизабет переполнял прилив бодрости и сил. Все ее эмоциональные проблемы остались далеко позади, она испытывала несказанное облегчение, что может наконец вновь приняться за работу. Работа — самое лучшее лекарство, повторяла Элизабет как заклинание.

— Что-то случилось? Зачем я срочно понадобилась? — озабоченно спросила она секретаршу.

— Не беспокойтесь, ничего смертельного. У меня обнаружили аппендицит, вот и все. Пару дней были приступы, и мне сказали, что завтра надо лечь на операцию. Я попыталась дозвониться на Сент-Кристофер, но телефон не отвечает. Тогда я послала телеграмму, но ответа тоже не получила. Теперь-то я знаю — вы как раз в это время оказались между небом и землей на пути к дому. Я только хотела предупредить насчет новой секретарши, которую наняла временно вместо себя, а то бы вы остались как без рук или бог знает что подумали — не сбежала ли я от вас.

— Да куда мы друг от друга денемся, милая Кэти?.. Спасибо за секретаршу, но все равно тебя никто не заменит. Как твои домашние?

— Это еще одна моя головная боль, — пожаловалась Кэти. — Дик в командировке в Германии. Я буду в больнице, и присмотреть за близнецами некому. У мамы, будто назло, грипп или нечто в таком роде, а одалживаться перед соседями мне не хочется. Они все холостые и даже не представляют, как обращаться с детьми. Юмор в том, что Дик вернется уже в понедельник, а вот как быть с субботой и воскресеньем — ума не приложу. Не оставлять же ребят одних!

Элизабет рассмеялась.

— Можешь не волноваться. Я с удовольствием проведу пару дней за городом, особенно после невыносимой жары на острове.

— Неужели правда? Джим и Джон будут в восторге, — воскликнула Кэти. — Ой, как я вам благодарна.

Оставшиеся дни перед уик-эндом Элизабет посвятила внимательному изучению проекта гостиницы на Сент-Кристофере. С помощью архитектора, который уже вернулся из отпуска, вникла во все детали. Теперь, когда она внутренне успокоилась и воспринимала все сдержанней, Элизабет наконец смогла оценить все, о чем толковал ей Филипп. Больше того, убедилась, почему он требовал пересмотреть именно восточное крыло здания.

Надо сказать, проект в целом тоже показался ей несколько странным. Даже архитектор признался, что с самого начала сильно сомневался в правильности выбранного решения, но ее отец настоял — вот что было самое удивительное! Она безоговорочно доверяла отцу, потому и сопротивлялась предложениям Филиппа. Однако на сей раз двух мнений быть не могло — отец впервые совершил ошибку…

Значит, Филипп не стремился просто досадить ей, выходит, она была к нему абсолютно несправедлива? Элизабет пожалела об этом и решила позвонить ему сама. В конце концов она деловой человек и может разговаривать с ним на деловой основе. Пусть успокоится — проект, безусловно, будет изменен как надо.

Однако когда Элизабет позвонила в его офис в пятницу утром, ей не удалось переговорить с ним, хотя секретарша Филиппа уверяла, что он в Лондоне. К концу дня та, как и обещала, связалась с Элизабет.

— Он прилетел вчера, — сообщила та. Это было через день после возвращения Элизабет. Секретарша пообещала: — Я скажу о вас, и он перезвонит, как только появится на работе.

И действительно, к концу дня прозвучал звонок из компании Клэнси, но не от него лично, а вновь от секретарши. На этот раз она извинилась.

— Боюсь, мистер Клэнси не сможет лично переговорить с вами. Он очень занят и просил вас либо послать письмо, либо изложить мне суть дела, я застенографирую.

Элизабет почувствовала себя уязвленной, мгновение она колебалась, затем взяла себя руки.