«Что легче — это вряд ли», — мысленно согласился Егор.

И все-таки этот скользкий тип с мягкой улыбкой маньяка нравился ему все меньше и меньше.

— Возможно, на основе яда, который сейчас находится в организме майора, удастся разработать противоядие хотя бы выборочного действия, — снова заговорил док. — Это спасло бы немало жизней.

Такие правильные, громкие слова, но… Егор пожал плечами. Ему бы, к примеру, совсем не хотелось оказаться на месте майора. И он был бы категорически против, чтобы такие слова говорили в его адрес.

По прошествии пяти минут раненый действительно очнулся. Даже сумел подняться на ноги. При помощи Марины майор кое-как добрался до двери штабного вагона.

Егор только покачал головой вслед девушке. Вот только что она с ним на пару прижимала бьющегося в судорогах бедолагу к асфальту, а теперь с материнской заботливостью сопровождает в вагон. И ведь при этом Марина знает, что майор — всего лишь ходячая колба с ценным научным материалом.

— Кто это? — спросил Егор, кивком указав на Марину.

— Где? Ах, Мариночка? Моя ассистентка. — По лицу дока скользнула непонятная улыбка.

— Да? — Егор тоже хмыкнул. — И в чем же она ассистирует?

— Не в том, о чем вы подумали, — поджал губы док. — Она толковая помощница в научной работе, хороший медик и… Ну и неплохой телохранитель тоже.

— Это я уже понял, — Егор задумчиво потер скулу, в которую не так давно упирался ствол Мариночкиного автомата.

…Карантин сняли не сразу. Далеко не сразу. Поезд осмотрели трижды. С особым тщанием. Снаружи осмотрели. Потом — изнутри. Простукали и расковыряли каждый подозрительный сантиметр. Но док оказался прав: интродуктов на вагонах больше не было. Ни метаморфов, ни каких-либо других тварей.

Командира бронепоезда по настоянию заместителя начальника станции и к возмущению дока осмотрели тоже. Осмотр проводил тот самый медбрат, который сам чуть не остался без руки. К счастью, станционный медик быстро пришел в себя после пережитого шока, а рана, нанесенная метаморфом, оказалась не очень серьезной. С такими ранами со службы не выгоняют. Словно стараясь показать окружающим, что его профессиональные навыки ни в коей мере не пострадали, медбрат снимал чужую повязку, ловко работая своей перебинтованной кистью.

Яд неведомого интродукта уже действовал вовсю. Только действие его было странным. Даже Егору, далекому от медицины, это стало ясно с первого взгляда.

Майорское предплечье под толстым слоем бинтов оказалось угольно-черным, чуть усохшим и на ощупь твердым как камень. Этакий кусок антрацита вместо руки. Такая же пугающая чернота и окаменелость обнаружились и под повязкой на голове. Правое ухо казалось вытесанным из обсидиана и прикрепленным под обсидиановый же висок. Если это был некроз, то какой-то диковинный, плавно переходящий в мумификацию мягких тканей, после которой они попросту перестают быть таковыми.

Отметины проколов, через которые был впрыснут яд, оказались почти неразличимыми на почерневшей коже. А вот бледная шея майора основательно распухла от инъекций.

Медбрат отозвал дока в сторону и тихонько сообщил свой вердикт. Егор, находившийся в тот момент рядом, едва-едва расслышал сказанное:

— Я не могу пропустить майора в Москву.

А вот реакцию штатского с бронепоезда не услышать было невозможно.

— Вы не имеете права! — взвился док. — Я буду жаловаться! У меня связи!

— А у меня четкий приказ: не пускать через Форпост никакую заразу. И не думаю, что ваши связи помогут этот приказ отменить.

— Да при чем тут зараза-то? — в ярости брызгал слюной док. — Майор всего лишь отравлен.

«Всего лишь»… Егор покачал головой. Тебя бы самого, гад, подвергнуть такому всего лишь отравлению.

Майор, лежавший на кушетке, на этот раз был в сознании. Он молча наблюдал и слушал.

— Это вы думаете, что он всего лишь отравлен, — не сдавался станционный медик. — Но вы можете ошибиться. И в этом случае не вы, а я буду первым, кого вышвырнут на хрен из Форпоста с волчьим билетом. Хотя, возможно, нас вышвырнут обоих. Так что в ваших же интересах перестраховаться. Если майор заражен…

— Интродукты не заражают своих жертв! — раздраженно перебил док. — Они их едят! Неужели не понятно?

— Я не пропущу в Москву человека, который может представлять угрозу, — отрезал медик.

И вышел из смотровой.

Док, утратив к пациенту всякий интерес, вышел тоже.

Примерно через час, так и не дождавшись очередной болезненной, но все же продлевающей жизнь инъекции, майор умер. Тихо и спокойно.

Тело несчастного покрылось твердой черной коркой в течение каких-то полутора часов. Труп пришлось выбросить за Стенку — от греха подальше. Только наутро экспедиционный бронепоезд был выпущен из Форпоста.

Неделя прошла относительно спокойно. Твари, появлявшиеся в окрестностях Форпоста, досаждали не сильно. Пару раз на станцию нападали мохнатые многоногие, похожие на пауков существа, но они были не очень быстры, и их было не много, так что пулеметчики успевали изрешетить интродуктов прежде, чем те добирались до Стенки.

Один раз кто-то обстрелял из леса станционную охрану. Наблюдатель на вышке получил легкое ранение, один пулеметчик был убит. Ответный огонь станционных снайперов и залп из минометов быстро утихомирили лесных стрелков.

А еще через неделю на станцию Железнодорожную прибыли вербовщики экспедиционной службы.

И больше всего Егору не понравилось то, что среди рекрутеров оказался уже знакомый ему док.

Их выстроили на той же отгороженной от станции карантинной платформе. Ровно три десятка форпостовских бойцов, отобранных неизвестно кем и неизвестно по каким признакам. В основном рядовые, понадерганные из разных подразделений, но в одной шеренге с ними стояли и офицеры. Странный строй, очень странный…

Егор попал в него тоже.

Перед строем прохаживалась группка вербовщиков. С полдюжины человек в парадной железнодорожной форме без знаков отличия, зато с пухлыми папками в руках. Егор мог дать голову на отсечение, что в папках этих были подколоты выжимки из тридцати личных дел.

Вербовщики оценивающе, как товар на рынке, осматривали неподвижную шеренгу. На общем фоне бросался в глаза гражданский костюм дока. Между прочим, очень дорогой и явно пошитый по мерке.

Рекрутеры прошлись в одну сторону, в другую. И еще разок. Остановились…

Вперед выступил жилистый худощавый человек среднего роста. Главный их, что ли? Похоже на то… Лысый череп, широкоскулое лицо, властный взгляд прищуренных серых глаз, крупный нос с горбинкой, тонкие губы, выступающий подбородок. Крепко сжатые кулаки. Так сжатые, словно их обладатель собирайся немедленно и без разговоров сбить с ног любого, кто попытается хоть в чем-то ему противоречить.