Капитаны кораблей и оставшиеся в живых люди вскарабкались в свои «стрекозы».

Когда жужжание моторов затихло вдалеке, Келл а Марг вошла в главный коридор. Она посмотрела на разбросанную добычу, на валяющиеся повсюду трупы.

— Тела инопланетян выбросить с балкона. Наши сокровища разложить по местам. Затем дать распоряжение гильдии каменщиков: каждое окно, выходящее в мир, должно быть немедленно замуровано. Двери уже замурованы. Оставшееся нам время употребим на увеличение наших знаний и оставим здесь, в Железном Доме, записи обо всем, что мы знаем о жизни Матери Скэйта.

Келл а Марг не беспокоило, что эти записи никто не прочтет. Те, кому надлежало это сделать, взяли мертвых Детей и отнесли их по лабиринту в Зал Счастливого Отдыха, где они должны были соединиться с Матерью.

Дочь Скэйта заняла место на коленях Матери, откинув голову в удобную впадину на ее груди. Она думала об инопланетянах, о кораблях, об уничтожении Цитадели. Она сожалела, что видела это, что позволила чужим войти в Дом. Она жалела, что ей не удалось убить человека по имени Старк. Она надеялась, что он умер или скоро умрет…

Служанки сняли с нее доспехи и расчесали ее шерсть золотыми гребнями. Она не слышала, как работают кирки и молоты каменщиков, но знала, что очень скоро Дом будет полностью замурован и отделен от ненавистного внешнего мира. Она чувствовала себя запеленутой в это жилище — огромное, теплое, защищающее, дающее вечный покой.

Келл а Марг положила свои руки на руки Матери и улыбнулась…

При жестоких ветрах в проходе, где возвышался гигантский курган тиранских развалин, очаги были потушены, и ни одного дымка не было видно. Мастер Железа и его люди шли со своими животными и багажом. Они шли на юг под знаменем бога Кузницы.

Несколькими днями раньше люди Башен, ведомые королем Корном и его жрецами, пересекли Темные земли.

К югу, в Бесплодных землях, море Скэйта замерзло на шесть недель раньше обычного. Население Изванда с тревогой смотрело на амбары для хранения продуктов на зиму. Осенью они должны были наполниться, но остались пустыми. Изванд снабжал Бендсменов наемными солдатами. И воины с волчьими глазами, в свою очередь, беспокоились, что будет зимой. Они думали о более богатых землях по ту сторону границы в Плодородном Поясе.

В высоких горных ущельях выпавший раньше времени снег захватил врасплох торговцев и путешественников. Пастухи со своими стадами бежали с летних пастбищ под ледяным дождем. В плодородных долинах городов-государств урожай побил град. Сборщики податей Бендсменов собрали скудную дань.

В холодных пустынях, на северо-востоке от Черных гор, в Месте Ветров, фалларины слушали голоса высоких ветров, которые приносили им известия со всего мира.

Фалларины созвали срочный совет.

На юге, на дороге Бендсменов, укрепленный город Юронна скорчился под своей нависающей над оазисом скалой. Женщины шести Малых Очагов Киба, в чьи обязанности входили полевые работы, спасали то, что созрело, в то время как ирригационные каналы покрывались льдом и корни растений намертво вмерзали в почву. Мужчины, чьей единственной заботой была война, поворачивали свои закрытые вуалями лица в сторону далекого плодородного Джер Дарода.

А в Джер Дароде ежегодный прилив бродяг заполнил все дороги через равнину. Бродяги наводнили улицы и площади города.

Они заполняли постоялые дворы, пожирали пищу, полученную от щедрот Бендсменов. Они продолжали прибывать в огромном количестве, а там, откуда они ушли, продолжали погибать урожаи.

Миллионы колокольчиков Джер Дарода звенели музыкально и радостно, веселя сердца бродяг и обещая им праздник и развлечения.

Во дворце Двенадцати Ферднал выслушивал рапорты, не несущие ничего радостного.

И в первый раз в его торжествующую безмятежность вкрался червь сомнения…

За Плодородным Поясом стало труднее избегать банд бродяг, которые грабили всех подряд в надежде найти пропитание. Старк вел судно вдали от берега, приближаясь только тогда, когда запасы пресной воды подходили к концу. В море с пропитанием было легко: все стремилось к северу. Морские животные следовали за косяками рыб и пожирали их. Птицы, сверкая глазами, летали над самой поверхностью. Темные головы Детей Моря появлялись из воды, проглатывая все на своем пути. Северные Псы следили за окружающим даже во сне, а люди держали оружие под рукой.

Корабль в основном продвигался на веслах, борясь с южными ветрами, которые фалларины еще не приручили, хотя и проводили целые дни на носу корабля, развернув крылья, разговаривая и слушая.

— Они не такие, как наши ветры пустыни, — сказал Элдерик. — Они говорят о крутых берегах, о ледяных морях. Они пахнут водой, а не песком. У них никогда не было возможности с кем-нибудь поговорить — они гордые и дикие. Их нелегко приручить.

Снег налетел шквалом белых хлопьев, и собаки хватали его зубами, как щенки валяясь в его восхитительной свежести. Показались айсберги, первые вестники антарктического льда, сверкающие молчаливые горы между белыми льдинами, толщина которых постепенно увеличивалась.

Ветры утихли без всякого вмешательства фалларинов. Перед путешественниками было теперь только белое пространство, где смешались небо и земля.

Геррит сказала:

— Наш путь ведет в ту сторону.

Старк почувствовал дыхание Богини Льда на своей щеке и вздрогнул.

— Богиня Льда покорила юг, — сказал он.

— Там есть кое-кто другой — женщина со странными глазами. Она ждет нас.

— Сангалейн?

— Сангалейн.

Фалларины подняли ветер, чтобы надуть парус, но у них не хватило сил. Лед сковал их темное оперение. Наступил холод, против которого ничто не помогало. Мужчины и женщины, кутаясь в плащи, жались вокруг кухонного очага. Педралон непрестанно дрожал. Антон держал свой маленький передатчик под одеждой, боясь, чтобы пальцы не примерзли к аппарату, когда он будет разговаривать с космосом. Только собаки чувствовали себя превосходно.

Корабль проник в область белого безмолвия, где его окутали ленты снежного тумана. Он двигался вслепую, и его бока бились о льдины. Люди с оружием в руках стояли на своих постах, но ничего не видели. Собаки ворчали, но ничего не сообщали. Старк стоял у руля. Позади корабля появлялась борозда и сразу же исчезала. Старк привык к холоду и не так страдал, как его спутники. Но Н’Чака ворчал и скулил в нем, так же обеспокоенный, как и собаки.

Наконец лед сковал судно. Люди и собаки слышали в тумане призрачные голоса: скрежет, бормотание, жалобы прибрежного льда.

Затем другой голос заговорил в мозгу Старка, глубокий, как зимний прибой у скал:

Я — Морн, если ты помнишь, Темный Человек. Эти воды принадлежат мне. Моя армия под корпусом твоего судна.

Мы идем с миром, — ответил Старк.