– Зачем?

– Зачем я нужна или зачем нужно это знать?

– Зачем ты мне нужна, я и без тебя знаю: ты моя вторая половина. Но зачем мне эти подробности о тебе и Ранджите?

– Вторая половина? – улыбнулась она. – Это мне нравится. А разговор этот нужен потому, что я плохо обращалась с тобой, а я люблю тебя безмерно и испытываю угрызения совести, хотя я всегда старалась делать так, чтобы было лучше. Для тебя, я имею в виду.

– Хорошо, но…

– Я не хочу испытывать угрызения совести, особенно по отношению к тебе, так что нужно это как-то уладить. А для этого ты должен знать, что я делала все это время, тогда ты меня поймешь.

– Меня не интересует, что ты делала.

– Но ты заслуживаешь того, чтобы знать это.

– Я не хочу знать это. Меня это действительно не волнует.

Она засмеялась, и рука ее пробежала вверх к моей груди.

– Иногда ты смешнее, чем правда.

– И счастливее, – ответил я, целуя ее и уплывая вместе с ней в черной тени.

Спустя некоторое время она принесла еще две чашки кофе и завела песню по новой:

– Я хотела, чтобы политики занялись расселением людей из трущоб.

– Слушай, это очень хороший кофе, – сказал я. – Итальянский?

– Разумеется. Не отвлекайся.

– Расселение трущоб. Замечательно. Но я не уверен, что так уж хочу знать об этом. Я люблю тебя, Карла, и мне ровным счетом наплевать…

– Надо расселить людей из трущоб, чтобы они жили по-человечески. Ты же сам сказал, что это замечательно.

– Да, конечно, но…

– Мы встретились с Ранджитом в лифте, – сказала она.

– Слушай, Карла…

– Точнее, мы застряли в лифте.

– Это прямо метафора его жизни. Застрявший на полпути подъемник.

– Мы застряли в лифте между седьмым и восьмым этажом на целый час, – продолжала она навязывать мне свои воспоминания.

– На целый час?

– Да, на шестьдесят минут. Кроме нас с Ранджитом, в лифте никого не было.

– Он начал к тебе приставать?

– Конечно. Сначала на словах, потом пустил в ход руки, так что пришлось двинуть ему. Он не отставал, и я двинула сильнее. Тогда он сел на пол и спросил, чего я хочу добиться в жизни.

Я выпил кофе, мысленно двинув Ранджиту как следует.

– Мне впервые в жизни задали такой вопрос, – сказала она.

– Привет. Я задавал тебе этот вопрос, и не раз.

– Ты спрашивал меня, что я хочу сделать, а он спросил, чего я хочу добиться. Это не то же самое.

– Это то же самое, но в другом лифте, – сказал я.

Она рассмеялась и покачала головой:

– Слушай, иди ты со своими коанами. Что ты уперся как осел?

– Осел упирается, когда его перегружают.

– Я пока только начала тебя грузить. Выслушай то, что ты должен знать, а потом уже я нагружу тебя так, что мало не покажется.

– Обещаешь?

– Слушай меня!

– О’кей. Значит, мы остановились на том, что ты застряла в браке – пардон, в лифте – с Ранджитом и, когда он понял, что не может немедленно добиться тебя, он спросил, чего хочешь добиться ты. И что ты ответила?

– Я ответила не задумываясь. Я сказала, что хочу добиться достойного расселения жителей трущоб.

– А он что сказал на это?

– Он сказал, что сама судьба свела нас, что он собирается сделать карьеру на политическом поприще и расселение трущоб будет его предвыборной программой, если я стану его женой.

– Прямо в лифте?

– Сказал он это в лифте.

– И ты согласилась.

– Да.

– Проведя с ним всего час в лифте?

– Ну да, – ответила Карла, нахмурившись. Она испытующе посмотрела на меня, просвечивая меня двумя зелеными лучами сквозь серый сумрак, в который я погрузился. – Послушай, ты что, не веришь, что мужчина может сделать мне предложение, проведя со мной час в застрявшем лифте?

– Я не говорил…

– Один тип сделал мне предложение через пять минут после того, как увидел меня.

– Я же не говорил…

– И не пытайся это сделать, все равно ничего не докажешь.

– В твоих способностях я не сомневаюсь. Ну хорошо, он увлекся тобой. А политика ему зачем?

– Он сказал, что хочет отделаться от своих родственников и это наилучший способ. Он уже давно искал кого-нибудь вроде меня.

– Почему он хотел отделаться от родственников?

– В его руках был контроль над всей семейной собственностью, но его братья и сестры постоянно воевали с ним из-за его мошеннических сделок. Они трижды судились с ним, пытаясь лишить его контроля над деньгами, которые он растрачивал. Ему нужна была жена как оружие против них.

– Чтобы провоцировать их?

– Именно. Он хотел лишить их права на наследство, а для этого нужен был предлог. Он прекрасно понимал, что они будут наезжать на его жену-иностранку, особенно если она будет наезжать на них.

– И этот план созрел у вас за один час? Ты решаешь все его проблемы, он решает твои. Незнакомцы в лифте[100].

– Точно. И всякий раз, когда я заставляла кого-нибудь из них оскорбить меня, он лишал его права на наследство. Система пенсионного обеспечения наоборот.

– Ты же всегда располагаешь людей к себе, даже когда не стараешься это сделать, – улыбнулся я. – Как тебе удавалось настроить их против тебя?

– Это довольно злобная компания. Все ненавидят всех. Ранджит раскрыл мне все их грязные секреты. Я включала перед ними честную дурочку, и это их дико бесило.

– Итак, доехав до первого этажа, вы поженились.

Карла вдруг посмотрела на меня с очень серьезным выражением:

– После того что я сделала с тобой по наущению Кадербхая, я думала, что ты никогда больше не заговоришь со мной. И мы действительно за два года не сказали друг другу ни слова.

– Я не хотел навязываться тебе, поскольку ты вышла за Ранджита.

– А я вышла за Ранджита, чтобы не связывать тебя. Два года я помогала ему отделываться от родственников и карабкаться на политический олимп, ибо у него самого, кроме амбиций, не было никаких данных для этого.

– Значит, ты помогала Ранджиту незаконно захватить семейную собственность, а он за это продвигал твою программу расселения трущоб, так?