— У меня зрение испортилось, когда ты еще не родился, мистер Умник, и я по-прежнему вижу лучше, чем девяносто девять процентов чудаков моего возраста. Все ишачишь?

— Найди мне работу лучше, и я брошу эту, — сказал Энди, включая в своей комнате свет и выдвигая нижний ящик шкафа.

Сол зашел и сел на краешек кровати.

— Если ты ищешь фонарик, — сказал он, — то однажды ты его оставил на столе. А я положил его в верхний ящик под рубашки.

— Ты мне как отец родной.

— Ага, только не пытайся занять денег, сынок.

Энди положил фонарик в карман и вздохнул: теперь он должен рассказать Солу все. Он долго оттягивал этот разговор и сейчас недоумевал, почему так волнуется. В конце концов, эта комната принадлежала ему. Они вместе ели, потому что так было легче, — вот и все. Просто джентльменское соглашение.

— У меня некоторое время будет жить один человек, Сол. Не знаю наверняка, как долго.

— Это твоя комната, дружище. Я знаю этого парня?

— Нет. Но это не парень…

— Ха-ха! Все ясно. — Он щелкнул пальцами. — Не та ли цыпочка, девчонка Большого Майка, с которой ты встречался?

— Да, та самая девушка. Ее зовут Ширли.

— Фантастическое имя, фантастическая девушка, — сказал Сол, вставая. — Просто фантастика. Только смотри не обожгись, дружище.

Энди открыл рот, но Сол вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь. Чуть сильнее, чем требовалось. Когда Энди уходил, он опять смотрел телевизор и даже не взглянул на соседа.

День получился длинный, ноги у Энди отнимались, шею сводило и болели глаза. Он думал, почему так разозлился Сол. Он никогда не видел Ширли — что он имеет против нее? Бредя по городу под моросящим дождем, он подумал о Ширли и бессознательно начал насвистывать. Он был голоден, устал, и ему очень хотелось ее видеть.

Вскоре за завесой дождя показались башни и шпили Челси-парка, швейцар кивнул и отдал честь, когда Энди проходил по мостику.

Ширли отворила дверь, на ней было серебристое платье, которое он впервые увидел в тот первый вечер, а поверх него — белый фартук. Волосы были заколоты серебряной заколкой, а дополняли гарнитур серебряный браслет на правом запястье и кольца на обеих руках.

— Только не замочи меня, — сказала она, целуя его. — Я надела все самое лучшее, что у меня есть.

— А я похож на бродягу, — сказал он, снимая мокрый плащ.

— Ерунда. Просто похоже, что у тебя был тяжелый день в офисе, или как вы там называете это место, где работаете. Тебе нужно отдохнуть. Повесь плащ в ванную и высуши волосы, а то простудишься. Потом приходи в гостиную. У меня для тебя сюрприз.

— Что такое? — спросил он.

— Если я тебе скажу, это уже не будет сюрпризом, — ответила она с убийственной женской логикой.

Ширли сняла фартук и ждала его в гостиной у большого стола. Две высокие свечки бросали отблески на серебряные приборы, фарфоровые тарелки и хрустальные бокалы. Белая скатерть свисала твердыми складками.

— Это еще не все, — сказала Ширли, указывая на серебряное ведерко, откуда высовывалось горлышко бутылки.

На пробку была намотана какая-то проволока, а ведерко наполнено кубиками льда и водой. Энди достал бутылку и поднес к свету, чтобы прочитать этикетку.

— «Французское шампанское — редкое, отборное, игристое, вино высшего качества». — Он аккуратно поставил бутылку обратно в ведерко. — Мы пили вино в Калифорнии. Я был еще ребенком, но отец дал мне попробовать. Я вообще не помню вкуса. Ты меня балуешь, Ширли. И ты меня обманула — сказала, что мы допили все напитки в этой квартире, — а теперь достаешь вот это.

— Я тебя не обманывала! Я купила его сегодня, специально на ужин. Заходил человек Майка, снабжавший его спиртным, он из Джерси и даже ничего не знает про то, что случилось с Майком.

— Это, должно быть, стоит целое состояние…

— Не так уж много, как ты думаешь. Я отдала ему все пустые бутылки, и он продал мне его со скидкой. Открывай же, ради Бога, давай попробуем.

Энди долго мучился с проволокой на пробке. Он видел по телевизору, как открывают такие бутылки, но на экране это казалось намного проще, чем на самом деле. В конце концов он откупорил ее. Раздался хлопок — и пробка улетела в другой конец комнаты. Ширли стала ловить бокалом пенящееся вино — так, как велел делать виноторговец.

— За нас, — сказала она, и они чокнулись.

— Отлично. Я никогда не пробовал ничего подобного.

— Ты никогда не пробовал и такого ужина, — сказала она и выбежала на кухню. — Сиди, пей вино и смотри телевизор, все будет готово через несколько минут.

На первое был чечевичный суп, но совсем не такого вкуса, как обычно. С остатками мяса, объяснила Ширли. Вареная тилапия была подана с белым соусом и посыпана сухарями из крекеров. В качестве гарнира фигурировал морской салат. Все это запивали вином, и Энди удовлетворенно вздыхал. Когда Ширли принесла кофе и десерт — желе из агар-агара, залитое соевым молоком, — он застонал, но съел и это.

— Ты куришь? — спросила она, убирая со стола.

Он откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза и расслабившись.

— Жалованье полицейского не позволяет. Нет, не курю. Ширли, на кухне ты просто гений. Я избалуюсь, если буду есть то, что ты готовишь.

— Мужчин надо баловать, тогда с ними легче жить. Жаль, что ты не куришь, потому что я нашла две сигары в коробке, спрятанной Майком. Он приберегал их для особых гостей.

— Отнеси их на блошиный рынок, получишь хорошие деньги.

— Нет, я не смогла бы этого сделать, по-моему, это нехорошо.

Энди выпрямился.

— Если так, то Сол курит — тот человек, о котором я тебе рассказывал, он живет в соседней комнате. Это его порадует. Он мой очень хороший друг.

— Чудесная идея, — сказала она. Кем бы ни был этот Сол, ей хотелось ему понравиться, если уж придется жить в соседней комнате. — Я положу их в чемодан. — И она понесла поднос с пустой посудой на кухню.

Вымыв посуду, она закончила упаковывать свои вещи в спальне и попросила Энди достать с верхней полки последний чемодан. Ей нужно было переодеться, и он помог ей расстегнуть «молнию» на платье. Это произвело такой эффект, на который она и надеялась.

После полуночи последний чемодан был собран, Ширли надела свое серое повседневное платье и была готова идти.

— Ты ничего не забыла? — спросил Энди.

— Не думаю, но взгляну в последний раз.

— Ширли, когда ты сюда переехала, ты привезла с собой полотенца, постельное белье или еще что-нибудь такое? — Он показал на смятую постель и почувствовал себя почему-то неловко.

— Нет, ничего. У меня была только сумка с одеждой.