Когда весь отряд уже пробирался подземным ходом, Коловрат поднялся обратно по лестнице в терем, чтобы захватить несгораемый ларец с секретами из тайной комнаты и саблю неизвестного атамана в мешке. Он едва успел прошмыгнуть обратно в амбар со своими сокровищами, как тут же услышал на дворе топот копыт и ржание коней. Сквозь щели в стенах замелькали огни факелов.

– Успели, – прошептал Коловрат, заслышав шаги у самого амбара.

Быстро нырнув в люк и захлопнув за собой крышку, Евпатий спустился в «предбанник». Только там, закрыв наглухо массивную дверь, выбить которую не представлялось возможным, воевода перевел дух. Теперь со своими людьми он находился вне опасности. Хотя бы на короткое время. Коловрат даже опустился на скамью и посидел так немного, перед дальней дорогой, разглядывая ларец.

– Прощай, Рязань-матушка, – произнес он в тишине. – Прости, что не уберегли.

Затем встал, подхватил свои сокровища, взял факел и направился догонять отряд, заперев наглухо вторую дверь.

Глава семнадцатая

Как можно дальше

Когда Коловрат добрался до конца подземного хода, спалив пару факелов, то, к своему удивлению, обнаружил там только Лютобора. Тот спокойно сидел на лавке, отдыхая.

– Где остальные? – вопросил Коловрат, присаживаясь рядом и опуская тяжелый ларец на землю.

– Недалече, в лесу, – ответил тысяцкий, поправив чадящий факел над головой, – тебя ждут. Задержался ты маленько, Евпатий Львович. Я уж думал, пропал. Вот и решил тебя тут подождать, чтобы ты не заплутал, нас разыскивая.

– Дело нужно было одно сделать, – нехотя пояснил боярин, кивнув на ларец и мешок с саблей, – вот и задержался. Чуть к врагам не угодил, уже во дворе топтались.

– Вот и я о том же, – кивнул Лютобор с пониманием, скользнув взглядом по ларцу. Но вопросов задавать не стал. Не любил боярин лишних расспросов.

– Что татары? – поинтересовался боярин, ощупав мешок с саблей. Перстень он еще перед выходом надел на веревочку и повесил к себе на шею, рядом с крестом и ключом от подземелья. Так оно было надежнее и в глаза не бросалось.

– Не слыхать пока, – спокойно ответил Лютобор. – Правильное место ты выбрал для выхода наружу, боярин. Укромное. От города далеко.

– Ну, тогда пойдем, – решил Коловрат, вставая.

– Подмогнуть? – спросил тысяцкий, у которого в руках ничего не было.

– Держи, – протянул ему увесистый ларец боярин. – Головой отвечаешь.

– Не впервой, – кивнул Лютобор.

Затушив факел, с мешком в руках воевода вышел вслед за тысяцким наружу, по привычке заперев потайную дверь ключом. «А зачем это? – спросил он сам себя, провернув ключ в замочной скважине несколько раз. – Этот ход ведь теперь никуда не ведет. Спалят наверняка мой терем татары». Но, поразмыслив, не стал отвечать на этот вопрос, а просто махнул рукой и пошел вслед за Лютобором во мрак ночи. Сначала нужно было уйти подальше от опасности.

Подземный ход боярина оканчивался на берегу Оки, под навесом из небольшой скалы, так что и днем ни сверху, ни с боков его видно не было. Даже с реки можно было разглядеть лишь небольшое углубление у подножия холма. Да и оно выглядело неприметно: вдоль берега росли сплошняком мохнатые ели. В общем, боярский ход под землю был спрятан не хуже княжеского.

«Вот и мой тайный ход пригодился, – думал Коловрат, пробираясь сквозь темноту за Лютобором, – не зря строил так долго. А теперь он мне жизнь спас. И не только мне, а еще многим. Особливо – князю нашему. Узнает, вот удивится. Как он там сейчас, жив ли?»

В это время они вышли на открытое место, откуда стала видна далекая Рязань. Воевода поневоле замер. Город представлял собой сейчас огромный факел, ясно различимый на фоне ночного неба, несмотря на продолжавшийся снегопад. Горело все: стены, дома, амбары, терема, церкви. Все было объято пламенем и рушилось прямо на глазах. Виднелись отсюда даже остатки княжеского кремля.

– Прощай, Рязань-матушка, – вновь тихо повторил воевода. – Прости, что не уберег. Но я отомщу за тебя. Клянусь.

Вскоре они с Лютобором свернули от берега в чащу. Здесь боярин даже обогнал своего провожатого, который тащил ларец. Но, едва сделал пару шагов меж деревьев, как в полумраке леса его острые глаза, уже привыкшие к темноте, заметили отделившуюся от сосны тень. Какой-то человек встал у них на пути. Коловрат быстро опустил ладонь на рукоять меча. Чувство опасности его никогда не подводило. Но в этот раз человек оказался не опасным.

– Евпатий Львович, не хватайся за меч, – пробасила тень голосом Ратиши, – свои тут.

– О господи, – выдохнул воевода, отпуская рукоять, – и правда, свои. Каждый свой сейчас на вес золота будет.

Приблизившись, Коловрат даже приобнял Ратишу от радости.

– Где они? – только и спросил.

– Недалече, – кивнул верный Ратиша в сторону чащи, – пару сотен шагов, на поляне сидят, греются друг об дружку. Терпят. Ты же велел костров не разводить пока, а тута холодно. Не палаты натопленные.

– Ничего, – ответил Коловрат, – лучше немного померзнуть, но на этом свете чуть подольше задержаться. Отогреемся, даст бог, скоро.

Ратиша только пожал плечами в ответ.

– Князь как? – с надеждой вопросил воевода.

– Жив, – успокоил его Ратиша, – в беспамятстве, но живой. Я Варсонофию наказал, чтобы следил за каждым вздохом. Помрет – голову отсеку. Вот лекарь от него и не отходит. Голову бережет.

– Это ты правильно сделал, молодец, – похвалил его воевода, – к лекарю завсегда верный подход нужен. Ну, веди, показывай путь.

Снег был довольно глубокий, что не добавило радости воеводе. Но, отшагав положенное по извилистой тропке, они вскоре оказались на поляне. Правда, приблизиться незаметно к месту стоянки не удалось – Ратиша свое дело знал. По дороге не раз на пути Коловрата с Лютобором возникали «лесные духи» с самострелами. К счастью, их опознали как «своих» и пропустили. «Это почти все, что осталось от рязанской армии, – пересчитав охранников, с горечью подумал воевода. – Негусто».

– Подержи и это покудова, – увидев боярыню, попросил Евпатий и протянул Лютобору мешок с саблей.

На поляне, окруженной высокими соснами, прямо на поваленном дереве, прижавшись друг к дружке, сидели его домочадцы: жена Лада, с няньками и ключницей Марфой. Рядом колготился Захар. Боярыня сама держала на руках ребенка и пыталась