Влада была в шоке от смерти мужа, но все-таки поступок ее не красит. Любовница Егора принесла ей много горя, и порадоваться ее переживаниям сам бог велел, но лучше всегда вести себя достойно. То есть вести себя можно как угодно, только никто не должен об этом знать.

«Уволю, – окончательно решила Влада, улыбаясь секретарше. – А то будет еще про меня сплетни распространять. Через пару дней позвоню Косте и скажу, чтобы менял секретаря».

– Может быть, кофе сделать? – спохватилась Милада.

– Нет, – отказалась Влада.

Задерживаться в фирме не хотелось, Владе становилось скучно, едва она входила в офисное здание.

Телефон Перфильева оказался выключенным и через час, и через два. За это время Влада прочитала в Интернете про Перфильева все, что смогла найти. Нового не было ничего. Производство ее не интересовало, а про самого Анатолия Борисовича материала не нашлось.

Оставалось звонить Дане, но тут Владе повезло, подруга объявилась сама.

– Владочка, – жалобно пропела Дана. – Дорогая, можно я у тебя подожду машину? У меня сегодня был бассейн, и теперь меня некому отвезти домой. Водитель освободится только к трем, и мне совершенно некуда деться.

Подружка намекала, что Владе следовало бы за ней заехать, но Влада ей не обслуга. Пусть на метро разочек прокатится.

Как-то Влада спросила эту дуру, почему она не вызывает такси. Дана захлопала ресницами и от испуга чуть не заплакала. «Я не могу ехать с чужим человеком, – обиженно заявила Дана. – Откуда я знаю, кто он? Так можно и на маньяка нарваться».

– Приезжай, – сказала Влада. – Приезжай, жду. Я всегда рада тебя видеть, ты же знаешь.

Вообще-то, подружка могла бы и где-нибудь в кафе посидеть, подождать своего водителя, но сейчас гостья была кстати.

Дана появилась быстрее, чем Влада ожидала, минут через двадцать.

– Никак не могу привыкнуть, что Егора нет, – с любопытством оглядываясь, грустно заявила Дана.

– Я тем более не могу привыкнуть, – разозлилась Влада.

Она давно разлюбила Егора, но фальшивые соболезнования были отвратительны.

Предлагать чай Влада не стала, провела гостью в комнату.

– Я сама хотела тебе звонить, – призналась она, усаживаясь в кресло. – У Егора были дела с каким-то Перфильевым. Ты знаешь, кто это?

– Знаю, – удивленно вытаращила глаза Дана. – Конечно, знаю. Это мой дядя. Муж моей родной тети. А что?

– Я не могу ему дозвониться.

Дана странно посмотрела на Владу, перевела глаза на потолок, потом снова на Владу и вздохнула.

– Он попал в ДТП. Он погиб.

– Что?! – ахнула Влада. – Когда?

– В начале марта. – Дана сделала скорбное лицо.

У Влады перехватило дыхание. Она даже онемела на несколько минут.

Подружка не была титаном ума, но Влада никогда не считала ее слабоумной. Или, как теперь положено говорить, человеком с ограниченными возможностями.

– Послушай, – наконец заговорила Влада. – Ты сидишь в ресторане с двумя мужчинами, и мужчин убивают одного за другим. И ты живешь как ни в чем не бывало? Даночка, ты не боишься?

– Но… Дядя погиб в ДТП. Он не справился с управлением, машина выехала на встречку. Это ужасно, но это же не заказное убийство. Там было полно свидетелей.

– Ты притворяешься, что ли? – удивилась Влада. – Погиб твой дядя, погиб Егор, и это случайные совпадения? Даночка, включи мозги. Кстати, у Егора с Перфильевым были деловые переговоры, а ты что там делала?

– Я их познакомила.

Ясно, хотела получить свой процент от сделки.

– Дядя был другом Берегового. Береговой – это наш мэр, – наконец-то начала волноваться и попыталась рассуждать Дана. – Берегового недавно арестовали.

– Знаю, – перебила Влада. – Про мэра Берегового по всем каналам передавали.

Еще интереснее. Человек мэра, затеявший новый бизнес, погибает, мэра арестовывают. Обычно такое происходит ради очень больших денег, а по-настоящему больших денег у Егора не было. Они были у Перфильева?

Или ДТП все-таки было случайным?

Данин водитель освободился раньше, чем обещал, Влада даже огорчилась. Хорошо бы еще расспросить подружку.

– Не расстраивайся, – прощаясь, успокоила Влада насмерть перепуганную Дану. Ничего, пусть попереживает, ей полезно. – Ты же ни к каким сделкам отношения не имеешь.

Влада заперла за Даной дверь и позвонила Степе.

Голова после второй ночи со снотворным была тяжелой. Таня нехотя поднялась, выпила кофе и стала собираться на работу, боясь, что появится Степан. Видеть его сил не было.

Она и на работу отправилась на час раньше, чтобы с ним не встретиться. Ольги Петровны, конечно, еще не было, а Юра уже пришел. Таня слышала негромкий разговор из-за приоткрытой двери его кабинета.

Наверное, он ее заметил, потому что минут через десять появился в пустой, если не считать Тани, ординаторской.

– Мне плохо без тебя. – Он подошел совсем близко, тронул рукой волосы.

У него жена и дети, он не знает, что такое быть одному. Он не знает, как бывает по-настоящему плохо. Даже не догадывается.

– Юра, не вынуждай меня увольняться, – попросила Таня, мягко от него отодвигаясь.

– Мы с тобой теперь совсем чужие? – Он хотел снова тронуть ей за волосы, но только дернул рукой.

– Нет, – покачала она головой. – Мы никогда уже не будем чужими. Просто… Ты сам все знаешь…

Где-то хлопнула дверь, послышались женские голоса, стихли.

Он никогда не станет для нее чужим, даже через сорок лет. Что-то неясное, легкое все равно будет связывать ее с ним. Но Таня была совсем не уверена, что останется нечужой для Юры. По отделению ходили разные слухи, он работал здесь много лет, и за эти годы она не была у него единственной.

Пропущенный звонок подруги Иры Таня заметила случайно, уже вечером.

– Давай встретимся, – перезвонила ей Таня. – До того тошно, просто сил нет.

– Что-нибудь случилось? – всполошилась Ира.

– Потом!

Пожалуй, кроме мамы и отчима, за Таню искренне переживала только Ира.

Встретиться договорились в кафе. Таня едва успела сунуть телефон назад в сумку, как он зазвонил снова.

– Тань, я вечером заеду к Владе, – сказал Степан. – У нее какие-то новости.

– Конечно, – согласно кивнула Таня, как будто он мог ее видеть.

Она бы сказала ему, что между ними все кончено, но беда была в том, что между ними ничего не начиналось. Он не объяснялся ей в любви и не предлагал руку и сердце. Он ни в чем ее не обманул, ей не на что жаловаться.