номер «Гранатовый браслет», сочиненный композитором Алексеем Рыбниковым и поэтом Ильей Резником. Смешной пародийный концертный шедевр в сопровождении тоже подкупленного дантисткой мужского балета. Инна Михайловна словно купается, исполняя номер во всю свою комедийную мощь. Счастье, что мы встретились в одном фильме!

И не могу не сказать о своем давнем и любимом друге Валентине Гафте. Ему тоже пришлось нелегко. В прошлой картине роль лектора исполнял незабвенный Сергей Филиппов, ставший тогда одним из самых популярных артистов. Теперь в новой ленте этот персонаж называется так: политтехнолог с сельским уклоном. Не могу удержаться, чтобы не процитировать монолог, который очень смешно сыграл Валентин Гафт.

«Политтехнолог (очень пьяненький): Тема моего праздничного выступления — «Есть ли жизнь за МКАДом?». МКАД — так между собой мы, политтехнологи, называем московскую кольцевую автодорогу. То есть линию, которая отделяет нашу столицу от нашей Родины. Так есть ли жизнь за МКАДом? Если мы посмотрим через позорную… э-э-э… подзорную трубу, то мы увидим удивительную картину! Мы поймем, что светлая мечта большевиков об идеальной деревне — сбылась! Какие там села? Чистенькие, ухоженные! А названия какие… насквозь народные: Барвиха, Жуковка, Рублевка… (Поет.) Выйдешь на улицу, глянешь на село — девки гуляют, а мне весело! Вон звездочка пошла со своим меценатом! А в другую деревеньку заглянешь, а там лампасы, лампасы! А на погонах три звездочки, четыре звездочки… Лучше, конечно, одна звездочка, но больша-а-а-ая-пребольшая! Воздух там чистый! Речка прозрачная, она же еще через сердце нашей Родины, город-герой Москву, не протекла!.. Птички поют. В сельмаг омаров свежих завезли. Благодать! (Всхлипывает.) Так есть ли жизнь за МКАДом? Есть! Да не про нашу честь! (Показывает зрителям фигу.) А вот на Марсе, как за эти пятьдесят лет выяснилось, — нет! А нам и не надо! Ур-р-ра!»

Политтехнолог танцует канкан. Кабачков в шоке.

Хочу отдельно сказать еще об одном действующем лице картины — это сантехник дядя Юра. Этой роли поначалу в сценарии не было. Но появилась она отнюдь не случайно. На создание музыкальных номеров не было не только времени. Выяснилось, что мощная композиторская плеяда, чьи потрясающие песни сопровождали нашу жизнь в XX столетии, исчезла. Нет Дунаевского, Соловьева-Седого, Мокроусова, Блантера, Лепина, Богословского, Андрея Петрова, Баснера, Френкеля, Бабаджаняна, Островского, Таривердиева, Молчанова… Нет и сильных поэтов Матусовского, Гамзатова, Долматовского, Рождественского, Фатьянова, Окуджавы… Короче, нет тех, кто создавал песни, которые пела вся страна и поет до сих пор. На эстраде полно каких-то однодневок с тухлыми мелодиями и пошлыми словами. Вроде «я беременна, но это временно»…

Я начал метаться, обращаться к разным поэтам и композиторам. Времени было мало, я торопил авторов и получал в ответ то, что меня не устраивало. И тут я вспомнил своего друга Юру Лактионова, живущего в Воронеже. Он работает там артистом в областном театре. Но помимо этого он даровитый художник, сочиняет стихи, пишет к ним музыку и сам поет. Его песни очаровательны. Он прирожденный мелодист. Практически каждая его песня — хит. Могу сказать, если бы он, невероятно одаренный человек, жил не в Воронеже, а в Москве и не был таким скромным, стал бы знаменитым на всю страну. Я пригласил его в Москву и предложил стать одним из авторов песен. Ради него я придумал в сценарии небольшую роль народного самородка, сантехника по профессии, сочиняющего стихи и музыку, чтобы он и в кадре мог бы спеть кое-что из своих сочинений. Он взял отпуск в театре и прикатил. В результате в нашем фильме Владимир Михайлович Зельдин, корифей сцены и кинематографа, поет его дивную «Песню старого клоуна». Это был не мой выбор, Зельдин сам выбрал эту песню и спел ее так, что номер старого клоуна берет за душу. И автор, и исполнитель остались довольны друг другом, не говоря уже о режиссере, который обожает талантливых людей и любит их сводить друг с другом. Прелестный романс из «запасов» Лактионова подобрала для себя волшебная исполнительница русских и цыганских романсов Валентина Пономарева. Я сделал для нее в сценарии крохотную роль библиотекарши, и она в нашем новогоднем шоу спела романс «Ни о чем я жалеть не хочу…». И это сочинение Ю. Лактионова прочно вошло в репертуар этой божественной певицы. Так же, как и «Песня старого клоуна» — в программу замечате льного Зельдина. Сам Юра тоже спел свою песенку «Старый аккордеон», не говоря уже о том, что симпатично сыграл роль сильно пьющего сантехника Дворца культуры.

Все же вернусь к сценарию…

Итак, мы отправили сценарий руководству канала. Сценарий понравился и был утвержден. Это был важный рубеж. К.Л. Эрнст понял, что имеет дело с профессионалами, на которых можно положиться и которым под силу скоростной режим. Как истинный продюсер, он понял, что нам надо всячески помогать (что он и делал!).

Расскажу читателям, как своеобразно я жил эти три месяца. Я приезжал со съемки домой около десяти часов вечера, ужинал, думал о завтрашнем съемочном дне и соображал, что я понятия не имею, как я буду завтра снимать. Но сил уже не было, я бухался в кровать и тут же засыпал. Примерно в три часа ночи (иногда в полчетвертого) я просыпался и шел к письменному столу, погружаясь в остатки своих умственных возможностей. Я натужно старался придумать решение сегодняшней сцены. За этим процессом я проводил время примерно до семи часов утра. Потом я принимался истязать себя утренней зарядкой, на которую отводил примерно один час. Потом обливался холодной водой (два раза с головой), завтракал и в девять часов утра с тупыми мозгами уезжал ваять с помощью четырех телевизионных камер что-то «бессмертное». Возвращался я домой опустошенный после десяти вечера, ужинал и понимал, что совершенно не готов к завтрашней съемке. Падал в кровать и тут же засыпал. И дальше продолжалась сказка про белого бычка, и так каждый день все три месяца. Спал я все эти три месяца по три-четыре часа в день. На большее не было времени. Выходных дней у «головки» группы не было, поэтому в результате от всех этих съемок осталось впечатление, что это был ровно один день, нудный, повторяющийся, однообразный, где я себя чувствовал, как заведенная машина, катающаяся по одному и тому же маршруту.

В том, что эта работа шла на износ, сомнений не возникало. Конечно, было очень важно поспеть к сроку, как говорится, к «Христову дню», но главное все-таки — надо было сделать умную, сатирическую, смешную, просто веселую музыкальную комедию. Одним словом, хорошую. Я понимал, что потом никого — ни зрителей,