— Воистину Творец услышал мои молитвы, — прошептала она. Потом, словно очнувшись, отдернула руку и покраснела. — Я… я… — начала она, запинаясь. Наконец, овладев собой, девушка повернулась к сестре Верне: — Я — Паша Маес, послушница третьей ступени, накануне посвящения. Мне поручены заботы о Ричарде.

Сестра Верна деланно улыбнулась:

— Кажется, я помню тебя, Паша. Твои успехи радуют меня. Я передаю тебе Ричарда. И да благословит вас Создатель.

Паша, гордо улыбаясь, повернулась к Ричарду. Некоторое время она продолжала смотреть на него, потом приветливо сказала:

— Я рада познакомиться с тобой, молодой человек. Меня зовут Паша. Ты поступаешь в мое распоряжение. Я должна помогать тебе в занятиях и во всем, что тебе будет необходимо. Я буду твоей наставницей. Можешь обращаться ко мне со всеми вопросами, и я сделаю все возможное, чтобы тебе помочь. Ты, кажется, смышленый юноша. Думаю, дела у нас пойдут хорошо.

Поймав его хмурый взгляд, она на мгновение смутилась, но, быстро оправившись, вновь улыбнулась:

— Прежде всего, Ричард, мы не позволяем ученикам носить оружие во Дворце Пророков. Мне придется забрать твой меч. — Она протянула руку.

Ричард почувствовал, как вспыхнула ярость, исходившая от меча.

— Ты сможешь взять мой меч только после моей смерти!

Паша вопросительно посмотрела на сестру Верну. Та медленно покачала головой, словно предупреждая ее. Паша снова перевела взгляд на Ричарда.

— Ну ладно, об этом мы поговорим потом. Но тебе следует научиться хорошим манерам.

Когда Ричард заговорил, от его тона Паша побледнела.

— Кто из этих женщин аббатиса?

Паша фыркнула:

— Аббатисы нет здесь. Она слишком занята, чтобы…

— Отведи меня к ней.

— Аббатису нельзя увидеть просто потому, что ты этого хочешь. Она сама встретится с тобой, когда сочтет нужным. Не могу поверить, чтобы сестра Верна не объяснила тебе, что мы не позволяем…

Ричард легко отстранил ее и шагнул вперед, обращаясь к собравшимся.

— Я хочу кое-что сказать вам.

Наступила тишина. Ричард вдруг вспомнил слова, которые прочел в своей любимой детской книжке — в «Приключениях Бонни Дэя». Те же слова подсказывала ему магия меча, словно те, что когда-то владели волшебным оружием, пытались сейчас помочь ему. «Когда ты окружен превосходящими силами и положение безвыходное, то выбора нет: надо атаковать».

Ричард знал, зачем нужен ошейник. Положение действительно было безвыходным, и у него не оставалось выбора. Он молчал, и напряжение в зале нарастало.

Наконец, коснувшись Рада-Хань, он заговорил:

— До тех пор, пока на мне ошейник, вы — мои тюремщики, а я — ваш пленник. — Ричард услышал ропот и подождал, пока все умолкнут. — Я не нападал на вас, но мы стали врагами. Сестра Верна обещала, что меня будут учить управлять даром, а когда научат тому, что необходимо, отпустят на свободу. Пока вы будете выполнять это обещание, между нами сохраняется перемирие. Но у меня есть некоторые условия.

Ричард поднял над головой красный жезл, висевший у него на шее. Заглушённая яростью меча, боль от эйджила казалась просто укусом насекомого.

— В прошлом мне уже пришлось носить ошейник. Та, что заставила меня надеть его, хотела причинить мне боль, чтобы измучить и сломить меня, чтобы подчинить меня своей воле. В этом и состоит суть всех ошейников. Ошейники надевают на зверей или на врагов. Так же, как и вас, я просил эту женщину отпустить меня. Она не отпустила меня, и тогда мне пришлось убить ее. Будь она жива, ни одна из вас не стоила бы ее мизинца. Она поступала так потому, что ее саму измучили и сломили, потому, что, дойдя до безумия, она решила, что тоже должна мучить и порабощать людей. Вы же поступаете так потому, что считаете это своим правом. Вы лишаете людей свободы во имя вашего Создателя. Я не знаю, кто он такой, ваш Создатель, но точно знаю одно: за пределами Древнего мира так поступает только Владетель. — Ричард снова услышал ропот. — По мне, так вы вполне могли бы быть ученицами Владетеля. Если вы, подобно той женщине, с помощью ошейника причините мне боль, перемирие закончится. И тогда поводок, за который, как вы надеетесь, вы можете держать меня, обратится в молнию, и молния поразит вас. — Наступила мертвая тишина. Ричард обнажил Меч Истины. — Бака-бан-мана — мой народ. Они согласились впредь жить в мире со всеми соседними народами. Я спрошу с любого, кто причинит им зло. Если вы не согласитесь с этим и не дадите бака-бан-мана жить в мире, перемирие между нами закончится. — Он указал мечом на свою недавнюю спутницу. — Сестра Верна взяла меня в плен. Все время нашего путешествия я пытался сопротивляться. Но она сделала все, чтобы привести меня сюда живым. Хотя она тоже враг мне, я кое-чем ей обязан. Если кто-нибудь из вас из-за меня тронет ее хоть пальцем, перемирие закончится.

Сестра Верна побледнела и закрыла лицо руками.

Ричард порезал себе мечом предплечье. Толпа ахнула. Он поднял меч, обагренный кровью.

— Я даю вам клятву на крови! Тот, кто применит насилие против бака-бан-мана, против сестры Верны или против меня, пусть знает: перемирие закончится, и между нами начнется война! Если же она начнется, я опустошу Дворец Пророков!

С дальнего балкона он услышал насмешливый вопрос:

— Что, в одиночку?

— Не хотите — не верьте, вам же хуже. Я ваш пленник, и жить мне незачем. Обо мне сказано в пророчестве, я — Несущий смерть. — На этот раз никто не рискнул ничего сказать. Ричард вложил меч в ножны. Неожиданно он улыбнулся. — Теперь мы с вами понимаем друг друга, понимаем условия перемирия, и вы, милые дамы, можете отпраздновать мое пленение.

Все молчали. Сестра Верна стояла, не поднимая головы. Паша была мрачнее тучи.

Дородная женщина с суровым лицом подошла к Верне, остановилась напротив нее и продолжала стоять, пока сестра не подняла голову.

— Сестра Верна, — сказала она. — Очевидно, что у тебя нет ни способностей, ни умений, необходимых сестре Света. Твой провал слишком очевиден. Ты понижена до послушницы первой ступени. Ты останешься послушницей до тех пор, пока, если будет на то воля Создателя, снова не заслужишь право стать сестрой Света.

— Да, сестра Марена, — кивнула Верна.

— Послушницы не обращаются к сестрам без разрешения. Я не просила тебя обращаться ко мне. — Она протянула руку. — Сдай дакру.

Верна извлекла из рукава серебряный нож и протянула его сестре рукояткой вперед.

— Завтра утром, — продолжала сестра Марена, — ты отправишься на кухню мыть и чистить посуду, пока тебя не сочтут пригодной к чему-то лучшему. Ты меня поняла?

— Да, сестра Марена.

— А если ты, как я вижу, намерена и впредь со мной пререкаться, ты отправишься не на кухню, а на конюшню, выгребать навоз!