Паулье Дальберг, угрожая топором наседающему на него эльфу, тащил по земле раненого Венцка. Рядом с возом пронеслась Плотва, на эльфа налетел Геральт. Он где–то потерял повязку, белые волосы развевались, как на ветру. Лязгнули мечи.

Другой скоя’таэль, пеший, выскочил из–за воза. Паулье бросил Венцка, выпрямился, закрутил топором. И замер.

Перед ним стоял краснолюд в шапке, украшенной беличьим хвостом, с черной бородой, заплетенной в две косы. Паулье заколебался.

Но чернобородый не задумался ни на секунду. Ударил обеими руками. Острие топора свистнуло и врезалось Паулье в ключицу с отвратительным хрустом. Паулье упал, не произнеся ни звука, моментально. Все выглядело так, словно сила удара переломила под ним колени.

Цири заорала.

Ярпен Зигрин соскочил с воза. Чернобородый краснолюд закружился, ударил. Ярпен ушел от удара ловким полуоборотом, гакнул страшно, хватанул снизу, разрубая черную бороду, гортань, челюсть и лицо — до самого носа. Скоя’таэль выгнулся и рухнул навзничь, истекая кровью, колотя руками и раздирая каблуками землю.

— Геральт!!! — крикнула Цири, чувствуя за спиной движение. Чувствуя за спиной смерть.

Это была нечеткая, пойманная во вращении фигура. Фигура и блеск, но девочка отреагировала мгновенно, косым выпадом и финтом, которым научилась в Каэр Морхене. Парировала удар, но стояла слишком нетвердо, чересчур наклонившись набок, чтобы набрать инерции. Сила удара кинула ее на корпус воза. Меч выскользнул из руки.

Стоявшая перед ней красивая длинноногая эльфка в высоких сапогах жестоко скривилась, подняла меч, тряхнула волосами, рассыпавшимися из–под откинутого капюшона. Меч ослепительно сверкнул, загорелись браслеты на запястьях белки.

Цири не могла пошевелиться.

Но меч не упал, не ударил. Потому что эльфка смотрела не на нее, а на белую розу, приколотую к курточке.

— Аэлирэнн! — крикнула белка, громко, так, словно криком своим хотела перебороть колебания. Но не успела. Геральт, оттолкнув Цири, широко хлестнул эльфку мечом по груди. Кровь брызнула на лицо и одежду, красные пятна покрыли белые лепестки розы.

— Аэлирэнн… — душераздирающе крикнула эльфка, опускаясь на колени. Прежде чем упасть, она успела крикнуть еще раз. Громко, протяжно, отчаянно: — Шаэррравеееддд!

* * *

Реальность возникла так же неожиданно, как и исчезла. Сквозь заполняющий уши монотонный глухой шум Цири стала различать голоса. Через мерцающий и мокрый занавес слез пробились контуры живых и убитых.

— Цири, — шепнул стоявший рядом на коленях Геральт. — Очнись.

— Бой… — простонала она, садясь. — Геральт, что…

— Все кончилось. Помогли солдаты из Бен Глеана.

— Ты не был… — шепнула она, закрывая глаза, — не был нейтральным…

— Не был. А ты жива и Трисс тоже.

— Что с ней?

— Ударилась головой, упав с телеги, которую Ярпен пытался сохранить. Но она уже в норме. Лечит раненых.

Цири осмотрелась. В дыму догорающих фур мелькали силуэты вооруженных людей. Кругом валялись ящики и бочки. Часть разбилась, и их содержимое рассыпалось. Обычные булыжники. Девочка изумленно взглянула на них.

— Помощь Демавенду из Аэдирна, — скрежетнул зубами стоявший рядом Ярпен Зигрин. — Секретная и невероятно важная помощь. Обоз спецназначения.

— Это была ловушка?

Краснолюд обернулся, взглянул на нее, на Геральта. Потом снова глянул на вывалившиеся из бочек камни, сплюнул.

— Ага. Ловушка.

— На белок?

— Нет.

Убитых сложили в рядок. Они лежали бок о бок — эльфы, люди и краснолюды. Был среди них и Янник Брасс. Была темноволосая эльфка в высоких сапогах. И краснолюд с черной, блестевшей от запекшейся крови бородой, заплетенной в косички. А рядом с ними…

— Паулье! — рыдал Реган Дальберг, держа на коленях голову брата. — Паулье! Зачем?

Все молчали. Даже те, кто знал зачем. Реган повернул к ним искаженное болью, все в слезах лицо.

— Что я скажу матери? — простонал он. — Что я ей скажу?

Все молчали.

Неподалеку, окруженный солдатами в черно–золотых цветах Каэдвена, лежал Венцк. Он тяжело дышал, и при каждом выдохе на его губах вздувались кровавые пузыри. Рядом стояла на коленях Трисс, над ними — рыцарь в блестящих латах.

— Ну как? — спросил рыцарь. — Госпожа чародейка? Он выживет?

— Я сделала все, что могла. — Трисс встала, сжала губы. — Но…

— Что?

— Они пользовались вот этим. — Она показала стрелу со странным наконечником и ударила ею по стоящей бочке. Кончик стрелы разделился, расщепился на четыре шипастые крючковатые иглы. Рыцарь выругался.

— Фредэгард… — с трудом проговорил Венцк. — Послушай, Фредэгард…

— Тебе нельзя говорить, — резко сказала Трисс. — И шевелиться! Заклинание едва держит!

— Фредэгард, — повторил комиссар. Кровавый пузырь у него на губах лопнул, на его месте тут же образовался новый. — Мы ошибались… Все мы ошибались. Это не Ярпен… Мы несправедливо подозревали… Я ручаюсь за него. Ярпен не предал… Не пре…

— Молчи! — крикнул рыцарь. — Молчи, Вильфрид! Эй, быстро, давайте сюда носилки! Носилки!

— Уже не надо, — глухо проговорила чародейка, глядя на губы Венцка, на которых больше не вздувались пузыри. Цири отвернулась. Прижалась лицом к Геральту.

Фредэгард выпрямился. Ярпен Зигрин не смотрел на него. Он смотрел на убитых. На Регана Дальберга, по–прежнему стоявшего на коленях возле брата.

— Это было необходимо, господин Зигрин, — сказал рыцарь. — Война. Был приказ. Нам надо было убедиться…

Ярпен молчал.

— Простите, — шепнул рыцарь и опустил глаза.

Краснолюд медленно повернул голову, взглянул на него. На Геральта. На Цири. На всех. Людей.

— Что вы с нами сделали? — проговорил он с горечью в голосе. — Что вы сделали с нами? Что вы сделали… из нас?

Никто не ответил.

Глаза длинноногой эльфки были стеклянными и матовыми. На ее искривленных губах застыл крик.

Геральт обнял Цири. Медленно отколол от ее курточки белую, покрытую темными пятнышками крови розу, молча бросил цветок на тело белки.

— Прощай, — шепнула Цири. — Прощай, Роза из Шаэрраведда. Прощай и…

— Прости нас, — докончил Геральт.

Глава 5

Оне валандаются по стране, нахальные и наглые, сами себя зла истребителями, оборотней уничтожителями и упырей отравителями именующие, выманивают у легковерных плату, а приработав так, двигаются дале, дабы в ближайшем городе таковое жульничество вновь свершить. Легче всего проникают оне в хаты честного, простого и не отдающего себе в том отчета хозяина, коий все злоключения и злосчастия запросто приписывает чарам, противуестественным творениям и мерзопакостным чудовищам, действиям облачников, альбо злых духов. Заместо того чтобы богам молиться, в храм богатое подношение занести, простак сей грязному ведьмаку готов шелонг последний отдать, веря, что ведьмак, этот выродок безбожный, сумеет долю его улучшить и несчастья отвратить.