Дама встала и взяла свою сумочку. Она не попрощалась, а повернулась и ушла.

Чинар видел, как женщина в красном вышла из кофейни, и включил двигатель. Но она не свернула ни влево, ни вправо, она перешла дорогу и направилась прямо к машине, в которой сидели полицейские.

Подойдя к дверце водителя, она постучала костяшками пальцев в красных перчатках по стеклу. Чинар опустил стекло, сгорая со стыда, словно эта дама вошла в ванную, где он мылся.

– Рада видеть вас, мальчики! Комиссар мне сказал: «Передай рыжему, с веснушками, чтобы он пришел ко мне, а второй пусть остается на месте, он все равно ни черта не понимает!»

Чинар покраснел еще больше и вышел из машины. Переходя улицу, он все время спотыкался и едва не угодил под грузовик.

Тэй усмехнулась и, склонившись над окном водителя, сказала серьезным тоном:

– Лейтенант Элквист. Тебя перевербовали в ФБР, и я об этом знаю. Легерт об этом не знает. Но ты можешь передать своему новому боссу Холлису, что Легерт завтра устраивает облаву на Дэйтлона у кинотеатра «Байограф». После вечернего сеанса. Учти, продажный сосунок, если меня заденет хоть одна пуля, то кто-то поплатится за это жизнью.

В отличие от Чинара, Элквист побледнел. Удовлетворенная своей миссией, Тэй Морган исчезла в толпе возле универмага.

Чинар выслушал Легерта и задумался.

– Ты ничего не понял, Эд? – переспросил Легерт.

– Дело не в этом, шеф. Мадам в красном должна знать, что Филл жив. Если она получает информацию из ФБР, что реально, то, по моим прикидкам, она должна знать, что Филл обращался в федеральную полицию и его прикрывают как свидетеля. Что-то здесь не так.

– Работа Элквиста?

– Конечно. Холлис уверен, что загреб его с потрохами, и они не очень-то стесняются говорить при нем. У меня мелькнула другая мысль. В конце концов, врет эта женщина или нет, мы узнаем завтра вечером. Но мы можем предпринять кое-какие меры со своей стороны.

– О чем ты?

– Я хочу оповестить всю полицию южного округа и сделать ночную облаву. Мнимый труп Филла найден на подъезде к Ист-Чикаго, в двадцати милях от города, на южном шоссе. После последнего налета Дэйтлона легендарный «крайслер» не исчез, как это случалось раньше, а был замечен на том же шоссе. Этот район тянется вдоль побережья Мичигана и, кроме дорогих коттеджей, там ничего нет. Ни одной фермы или ранчо. У нас хватит сил, чтобы провести ночную облаву.

– Это хорошая мысль. Вряд ли Дэйтлон объявится у сообщников перед выходным днем. Если твоя версия себя оправдает, то мы накроем их всех сразу.

– Нам бы двоих или одного. Это уже что-то!

– Напрасно, Эд, ты думаешь, что я хочу обелить себя или доказать кому-то, будто я единственный, кто может быть комиссаром. Нет, мое решение окончательно, я ухожу из полиции. Но Дэйтлон – это дело чести! Я не могу простить ему эту фотографию в газете, смерть наших ребят и открытого издевательства. Он должен предстать перед судом, и он должен быть наказан по всей строгости закона. И мы обязаны довести это дело до конца. Ладно! Поехали в управление! Нам необходимо сделать некоторые распоряжения и приготовления.

В отличие от средневековых казематов, «особые кабинеты» федеральной полиции находились на шестом этаже. Это был последний этаж здания, и туда не доходил лифт. Из посторонних до этого этажа добрался бы только Эдвард Гувер, если, конечно, шефа ведомства можно назвать посторонним.

Здесь находился лазарет для арестованных, подследственных и бежавших преступников, которые проходили по ведомству федеральной полиции и которых привозили сюда из специзоляторов ФБР. Некоторых здесь лечили, другим развязывали язык, третьи исчезали с лица земли, и о них забывали. Но у лазарета имелась одна особенность. Люди, которые через него проходили, никогда уже не выходили на свободу, даже те, которым оказывалась медицинская помощь. Никто не знал или не хотел вспоминать, кому именно пришла идея устроить это своеобразное гнездо под крышей не очень приятного, но уважаемого, жесткого и пугающего учреждения.

Начальник оперативного отдела, а для многих просто агент Холлис, сопровождал своего босса в лазарет. Стальные двери и решетки, но белые стены, чистота и кафельный пол. Каждая палата или камера была рассчитана на одного пациента, где за ним велось тщательное наблюдение. Охраны, санитаров и медсестер здесь было куда больше, чем пациентов. Из сорока палат было занято восемь, остальные пустовали.

Пустовали не потому, что не было больных или ФБР не нуждалось в допросах здоровых подопечных. Дело все в том, что в армейских или оперативных подразделениях выработался обычай не церемониться с преступниками, а уничтожать их. «Очищение страны от скверны» – один из первых лозунгов президента Рузвельта был поддержан министерством юстиции и Эдгаром Гувером.

В этот день у Бэрроу был повод зайти сюда. Холлис предъявлял ему материал. Своего рода отчет.

Возле двенадцатой палаты-камеры Холлис остановился и кивнул надзирателю, чтобы тот открыл дверь. Лязгнул засов, отодвинулась щеколда, и тяжелая железная дверь открылась.

В узкой комнате, стены которой были обиты ватными стегаными матрацами, а пол покрыт ковром, имелось все, что нужно, даже санузел. Окно было достаточно большим, и камера казалась светлой. Правда, на окнах были решетки в два ряда – внутренняя и внешняя. Посреди комнаты стояла кровать, на ней лежал человек. Он не спал, он не умирал. Он смотрел в потолок, тело его было перевязано бинтами. Рядом с кроватью на табурете сидела медсестра, а у окна был крепкий паренек с короткоствольным автоматом «стенх».

– Как его самочувствие? – спросил Холлис. – Операция прошла нормально, пули изъяты, серьезных повреждений нет, все органы функционируют нормально. Через пару недель встанет на ноги.

Бэрроу смотрел на лежащего перед ним человека, как на ископаемый экспонат, невероятной редкости.

– Вы знаете, что вас ждет, мистер Кейси? – спросил Бэрроу.

Больной перевел на него глаза.

– Мне все равно.

– Нет, такого быть не может. Вы живой человек.

– И вы меня умертвите на электрическом стуле! Это меня не пугает.

– Вот в это я верю. Но покойников на электрический стул не сажают. Вас нет на белом свете. Вы уже умерли. У меня на ваш счет другие планы.

Бэрроу достал из кармана свернутую газету и положил ее на кровать.

– Почитайте мистеру Кейси, сестра. Ему не стоит напрягать зрение. На первой полосе говорится, как погиб гангстер Брэд Кейси при попытке к бегству, и помещен очень хороший снимок с дырками в теле. Итак, мистер Кейси, вас уже нет.

В глазах раненого сверкнула такая Ярость, что Бэрроу поторопился выйти, несмотря на охрану. Он не любил таких людей. Он их боялся. Он боялся их даже мертвых.

– Ваша просьба выполнена, сэр, – усмехаясь, сказал Холлис, когда они спускались по лестнице на пятый этаж. – Этого человека можно обработать, сэр.