У Мариэль на глаза навернулись слёзы, когда она взглянула на взволнованное лицо Вааса. Конечно, даже для такого воина как Ваас это был волнующий и торжественный момент. Он приложил ладонь к своему сердцу и в почтении склонил голову перед своими воинами. Солдаты расступились перед ними, пропуская их дальше. И вот они подошли к праздничному залу. Двери распахнулись. Музыка стихла. Здесь собралась вся знать. Благородные охийцы стояли по левую и по правую сторону зала. А посередине образовался длинный проход, в конце которого находилось только два человека — лорд Ламарк и юный Нил.

Ваас повел Мариэль через весь этот зал. Столько разных лиц приветствовали молодого лорда! С выражением радости и восхищения у одних, недоверия и напыщенности у других. Самая искренняя радость и слёзы счастья были на глазах у старого отца.

Мариэль пришлось отстранилась от Вааса, которого тут же заключил в объятья счастливый лорд, а следом и брат.

— Хвала небесам, сын мой, хвала небесам! Приказываю раздать всем слугам по пять золотых и накормить всех бедняков в честь возвращения будущего правителя! Сегодня ты снова сделал меня самым счастливым! — заявил трепещущий Ламарк.

Ваас покосившись на Мариэль, снова взял её за руку, и произнес:

— Не я один, отец. Способности этой девушки вернули меня к жизни.

Затем повернувшись лицом к залу и подняв правую ладонь вверх, привлекая всеобщее внимание, он громко обратился к собравшимся:

— Я, лорд Ваас, безмерно рад снова видеть всех вас. Моё почтение дамы и благородные охийцы! Сегодня мы отпразднуем моё возвращение не только с острова Драконов, но и с того света.

Ваас говорил громко и четко, каждое его слово звонко отбивалось эхом от высоких сводов в полной тишине:

— Да. У меня не было бы возможности сейчас разговаривать с вами, если бы не эта девушка. Она дала мне ещё один шанс жить дальше и ей я обязан всем, что будет меня радовать в этой жизни. Её зовут Мариэль. Теперь навсегда она будет оставаться моей сестрой, членом моей семьи. Кто оскорбит мою сестру, нанесет оскорбление и мне лично. В знак благодарности я хочу подарить ей одно из моих владений, что возле Карлового озера, с домом, слугами и всем хозяйством. Мариэль и её брат Джон абсолютно свободны, и могут полноправно считать себя жителями Охии. Но так как теперь я называю себя братом этой достойной девушки, то я несу и ответственность за неё. Чтобы уберечь тебя, Мариэль, ты не должна покидать земель Охии — такова моя воля, как будущего правителя нашего государства. Ты можешь использовать свой дар, помогая охийцам, возможно, ты спасешь ещё не одну жизнь. В любом случае, твои способности должны служить моему народу.

Ваас замолчал. Все смотрели только на неё. Мариэль поняла, что должна что-то сказать, но речь Вааса, особенно его воля, перепутала ей все мысли.

— Я благодарна лорду Ваасу за его слова, за его заботу обо мне. Думаю, кто как ни он достоин жить дальше. Такова судьба и воля небес, и моя участь в этом очень мала, — проговорила она с достоинством.

Лорд Ламарк поклонился девушке, собравшись исполнить и свою часть уговора:

— В свою очередь, я правитель Охии, первый лорд приношу искренние извинения за причиненные тебе оскорбления, тебе и твоем брату. Я сожалею о нашей грубости и жестокости. Мариэль, ты заслуживаешь свободу и удостаиваешься чести быть названой сестрой моего сына Вааса. А теперь, будем продолжать веселиться! Музыка! — старый лорд прытко хлопнул в ладоши, светясь изнутри своим ликованием.

Заиграла музыка, нет, хлынула потоком волшебных звуков. Мариэль слабо угадала мелодию, сравнивая с той, которую наигрывал им одинокий музыкант. Теперь она звучала сильнее, мелодичнее, насыщенней. Это играл настоящий оркестр: струнные, духовые, ударные инструменты.

Ваас поклонился Мариэль, приглашая на танец, и протянул ей руки. Он легко закружил её по залу, увлекаемый охийскими ритмами. В своей прошлой жизни Мариэль не очень увлекалась танцами и запросто могла спутать сальсу и самбо. А теперь вот она танцует что-то очень похожее на вальс и ей безумно это нравится. Вокруг танцевало столько пар. Охийцы действительно танцевали божественно. Эти движения и звуки музыки завораживали, вводили в какой-то умопомрачительный транс. Голова шла кругом, хотелось танцевать ещё и ещё. Не было ни усталости, ни печали, только желание веселиться. Одна мелодия сменяла другую, от нежной медленной, до быстрой и задорной.

— Ты не расстроишься, Мариэль, если я тебя оставлю?

— Ваас! Я уже двадцать минут ломаю себе голову, почему ты больше никого не приглашаешь?! Ведь все эти дамы умирают от нетерпения. А я побуду с Джоном.

— Видишь, Джон, — Мариэль нашла брата, который со скучающим видом подпирал стену. — Напрасно ты не захотел учиться танцевать, теперь стоишь здесь одиноко под стенкой, разглядывая девушек.

— Ни капли не жалею! Думаешь, хоть одна из них согласилась бы танцевать с бывшим рабом? Не будем себя обманывать, сестрёнка. Из страха перед лордом они будут делать вид, что уважают нас, но на самом деле никогда не примут. Мы просто не охийцы, понимаешь?

Радость стерлась с её очаровательного порозовевшего лица.

— Ты знал, что он так сделает? Почему я должна сидеть только в Охии? А ты?

— Да, я знал! Его невозможно было переубедить, Ваас неплохой парень, но он истинный охиец, сын своей земли, и в его крови слишком много власти. А я могу делать со своей свободой что хочу и куда хочу идти, а ты должна остаться под его покровительством. Ведь меня никто в семью вельмож не принимал. Знаешь, он даже в чём-то прав. Их мир населяют разные жуткие существа. Я бы не хотел, чтобы ты подвергалась опасности, мой трогательный малыш.

— Джон! — Мариэль порывисто схватила его за руку, — Ты же не оставишь меня здесь одну? Ведь нет? Посмотри мне в глаза и поклянись!

— Что ты! Не волнуйся! Я никогда не оставлю тебя одну. Кто бы тебе в братья ни набивался, но на самом деле в этом мире у тебя здесь один брат — я. Лучше посмотри, как на нас смотрят вон те двое, — небрежно улыбнулся Джон, указав ей глазами в сторону.

Мариэль обернулась, проследив за взглядом. Лорд Орланд, стоя рядом с высоким бородатым человеком, окинул её недобрым взглядом снизу вверх. Ей вдруг так захотелось подойти к нему и стереть эту наглую маску с его лица. Пусть он и лорд, но смотреть так она ему не позволит. Что именно в этот момент заставило её подойти к нему, было не ясно даже ей самой. Вдруг появилось такое сильное желание поколебать это самодовольное выражение лорда Орланда, что даже пробужденная в ней хатами сила не помогла ей справиться с этим чувством. Его черные брови поползли вверх, когда он увидел, кто к нему приближается.

— Вы так смотрите на меня, как будто я лично оскорбила вас! Я требую объяснения! Почему моя персона вас так раздражает? Ну, смелее, скажите мне это в глаза!

— Я должен отвечать? — высокомерно произнес он, прожигая её сощуренным взглядом, бледнея от её наглости.

— Конечно. А может, вам жмут туфли, и вы от этого страдаете? Или у вас воспалился лицевой нерв, и вы хотите, чтобы я вам помогла? Отчего же вас так перекосило? — расходилась Мариэль, уже не замечая вокруг любопытных лиц.