Тут как раз появился сам хозяин, и Кэрол, увидев его, сказала:

— Грег, будь добр, скажи этой упрямице, что я могу делать со своей собственной машиной все, что мне угодно!

— А в чем дело? — поинтересовался он. — И что же вы собираетесь делать со своей собственностью?

Как что делать? — усмехнулась про себя Молли. Да обменять ее на огненно-рыжую спортивную модель под цвет моих волос.

— Молли надо забрать из дому вещи, — пояснила Кэрол. — А какой смысл брать такси, если моя машина стоит в гараже?

— Нет нужды ни в том, ни в другом — возразил он. — Я сам собираюсь ехать в Уоватосу, а там и Эйтон-сити рядом.

— А я не хочу утруждать вас, — буркнула Молли.

— Как угодно, — сказал он. — Но две машины, идущие в одно место, — это неразумно.

— Вы собираетесь в Уоватосу? Значит, у вас там дела. Зачем же я буду мешать. — Молли почувствовала, что Уилфилд что-то недоговаривает. Так и оказалось, когда он уточнил:

— Вообще-то мне нужно именно в Эйтон-сити, к вашему дяде мистеру Гордону. Он просил меня сегодня вечером заехать к нему.

Молли пришла в замешательство и не знала, как реагировать на эту неожиданную новость.

— Сегодня днем он позвонил мне на работу, — продолжал Уилфилд. — Ему нужен был ваш телефон, я дал. Мистер Гордон звонил сюда, но вас не было. Тогда он снова позвонил в контору.

И договорился о встрече с Уилфилдом? Дядя Чарльз проявил редкую для него решительность!

— Я сказал ему, что он наверняка увидит вас сегодня вечером. Вы же говорили, что собираетесь заехать, когда вашей тети не будет дома. А он ответил, что для него большая честь, если я тоже приеду.

— Для чего?.. — Молли вовсе не радовалась встрече дяди и Уилфилда. У них нет ничего общего — разумеется, она не в счет! — и то, что Грегори настроен как-то легкомысленно, не облегчает дела.

Вмешалась миссис Хартли, заметив с улыбкой:

— Судя по тому, что тетя Марин говорит о своей племяннице, это очень неумная и недобрая женщина.

— Думаю, вы правы, — сказал Грегори и обратил взор на Молли: — Ваш дядя хочет знать мои намерения в отношении вашей работы. Но, похоже, он больше озабочен тем, что его юная и неопытная племянница проживает у какого-то неведомого ему мужчины. Вот мы и должны успокоить его. Сказать ему, что он может приехать сюда в любой момент, встретиться с Кэрол и увидеть, как вы здесь устроились.

— Все это я могу сказать ему сама, — заявила Молли. — Он знает, что я никогда ему не лгу!

— Я с удовольствием познакомлюсь с ним, — лукаво улыбнулась Кэрол, — только если он приедет без этой тети Марин!

— Итак, мистер Уилфилд, вам нет нужды ехать сегодня со мной! — продолжала упрямиться Молли.

— Но я обещал приехать к нему в восемь, — возразил тот.

Ну и черт с ним, решила Молли, пусть едет. В конце концов, все должно быть в порядке, потому что для дяди Чарльза гораздо важнее, что его племянница работает у миссис Хартли, а не то, что она живет в доме у молодого холостого мужчины. Слава богу, что, настаивая на совместной поездке, Уилфилд обошелся без уверений, что не питает к ней, Молли, никакого личного интереса.

Она уселась в «крайслер», будто в кресло зубного врача. Ей не хотелось подвергать себя каким-то неожиданным испытаниям. Молли глубоко вздохнула, а он ухмыльнулся:

— А ведь все могло быть хуже.

— Что именно?

— Вместо звонка ваш дядя мог зайти в контору. В приемной все еще Элиза Клиффорд. Представляете, если бы он сказал ей: «Мне нужен этот парень Уилфилд. Он крутит с моей племянницей Молли Смитсон».

— Дядя Чарльз никогда бы так не сказал — он терпеть не может фамильярности и грубых сцен! — Воспоминание о давнем случае в приемной шефа вызвало у девушки слабую улыбку. — А что, мисс Клиффорд помнит то время? — спросила она.

— Она об этом не говорила. И Клиф тоже, хотя они никогда не забудут ни той потасовки, ни вас. Этот офис видел немало словесных стычек, но лишь один раз рукопашную, когда пролилась кровь.

— Несколько капель из носа!

— Из разбитого носа! — Оба рассмеялись. — А что, мужчины до сих пор из-за вас дерутся?

— Нет никакого удовольствия чувствовать себя костью, из-за которой грызутся два кобелька, — фыркнула Молли.

— Да. — Он метнул взгляд на девушку. — Даже если выглядишь как топ-модель, то и в этом есть свои неудобства.

— Вы считаете, я выгляжу именно так?

— Оставим это, — он снова взглянул на спутницу, — вы отлично знаете, как выглядите. В каком возрасте вы поняли, что красивы и обольстительны?

Это что, комплимент? Он, вероятно, считает ее тщеславной и себялюбивой.

— Когда обрезала косу и начала носить распущенные волосы, — ответила она так, будто ее спросили, который час. — А в каком возрасте вы поняли, что у вас ум — как стальной капкан?

— О, это у меня с колыбели, — засмеялся Уилфилд, а Молли подумала: какая же гадость, что тетка сказала дяде Чарльзу, будто мы с Грегори — любовники. Хорошо хоть Кэрол не поверила в эту глупость, а теперь вот придется убеждать дядю, что теткина болтовня нелепа и беспочвенна.

Молли не задумывалась, отвратительно ли это — иметь Грегори в любовниках — или невероятно волнующе. Знала одно: завести любовные отношения с ним — значит играть с огнем, потому что он спалит ее дотла, а пепел развеет.

Она почувствовала мурашки на спине, когда увидела оставленный ею дом.

— Приехали, — сказала она.

— Здесь кое-что внове, — весело заметил Уилфилд. — Вроде бы то же самое, что и в понедельник вечером, но вот занавеска не задернулась.

Когда Молли позвонила в дверь, никто не отозвался. Она позвонила подольше, затем постучала и покричала через щель для почты.

— Он должен быть дома! — сказала она то, что оба и так знали.

— У вас нет ключа?

— Тетя Марин не хотела, чтобы я приходила с друзьями, и не давала мне ключ.

Пожалуй, в этом Грегори мог бы быть солидарен со строгой дамой.

— Попробуем с черного хода, — сказала Молли. — Чарльз, наверное, у телефона или во дворе.

Но за домом никого не оказалось, а черный ход был закрыт.

— Может, он у соседей? — подсказал Грегори.

— Может быть. У него кругом друзья. Но…

— Вы чем-то обеспокоены?

— У него больное сердце, и я всегда беспокоюсь. Надо проникнуть в дом!

Толстый сук яблони подходил к окну верхней ванной, и в этом окне был хитрый замок. Кроме Молли, никто не знал об этом, даже дядя. Она подобрала подол юбки, оголив бедра, и сняла туфли.

— Я через этот ход вылезала и возвращалась, когда меня в юности запирали в комнате. Уверена, что и сейчас смогу.