Не одну тысячу лет продолжалась, да не окончилась еще и теперь, борьба между двумя противоположными культурными мирами, между Востоком и Западом. Не замыкаться во внутренних распрях, не тратить на них свои богатые силы, даже не думать только о своем благоустройстве и благополучии, лишь отбиваясь от внешних врагов, нет – «Русское государство призывалось к высокой миссии в человечестве – твердо стоять на страже между двумя частями света, не склоняясь ни на ту, ни на другую сторону, пока перст Божий не укажет поры для мирной встречи Востока с Западом в духе христианских и культурных идей».

Обратимся сначала к Востоку. До XII ст. русский народ, можно сказать, только отбивался от врагов, окружавших его с разных сторон. В XIII в. обнаружилось, что он должен восторжествовать над ними, преодолеть их, если не желает совсем отказаться от самостоятельного национального существования.

От половины IX в. до сороковых годов XIII в. в борьбе Руси с разными степными варварами не было перевеса ни на стороне кочевых орд, ни на стороне Руси. Печенеги и затем половцы производят иногда сильные опустошения в Приднепровье, но зато и русские князья иногда проникают вглубь их степей, за Дон, и пленят их вежи. Но в первой половине ХIII в. Азия высылает столь страшные силы, что об успешной борьбе с ними на первых порах нельзя было и думать.

По одному меткому сравнению, Азия была всегда как бы народовержущим вулканом; но на этот раз ужасы извержения были столь поразительны, что потрясли огромное пространство земель от истоков далекого Амура до Атлантиды. Западная Европа трепетала и ждала повторения погромов Аттилы; папы и короли спешили отвратить нашествие посольствами в Азию. Но испытать всю тяжесть бедствия, выпить до дна горькую чашу невыразимых страданий суждено было только нашему отечеству.

В недрах Азии, у подошвы Алтая, началось это страшное движение народов. Бурным опустошительным ураганом, «ветром разрушения» пронеслись монголо-татары под предводительством кровожадного Чингисхана через всю Азию. Великие царства были сокрушены; много народов истреблено; развалины и груды костей человеческих обозначали их путь.

Наконец, обогнув южный берег Каспийского моря, свирепые варвары вошли на Кавказ, в Грузию, и проникли в степи половецкие. Русские князья вместе с половцами выступили против неведомых пришельцев и потерпели в 1224 г. на берегах реки Калки страшное, небывалое поражение, исполнившее ужасом современников.

– Кого Бог в гневе Своем посылал на землю Русскую? – спрашивали наши предки. – Откуда приходили эти ужасные иноплеменники? – Ответа не было.

Прошло тринадцать лет, и снова огромная сила татарская, на этот раз под предводительством Батыя, внука Чингисхана, перейдя Яик и сокрушив болгар, обрушилась на Россию. Необыкновенное впечатление производила на современников огромность двигавшейся орды.

«От множества воинов земля стонала; от громады войска обезумели дикие звери и ночные птицы». Даже теперь, на расстоянии стольких веков, живо представляется нам чувство ужаса, охватывавшее современников, если при этом вспоминаем, что огромная масса варваров надвигалась на Русь с единственной целью беспощадного убийства и грабежа.

Отвратительной наружности, «безобразнее всех людей», с грубыми религиозными понятиями, монголо-татары не признавали вообще никаких нравственных правил, кроме насилия и убийства. Выносливые, способные терпеть голод в течение нескольких дней, они набрасывались при первой возможности на всякую пищу и с жадностью пожирали даже падаль и человеческие трупы, исполнены были неутолимой и бесстыдной похоти и алчного грабительства, крайне неопрятны и грязны.

Но более всего поражала их лютая свирепость. Они не знали пощады, тысячами избивали людей, не разбирая ни пола, ни возраста, предавая при этом несчастных всевозможным истязаниям и поруганиям. Ненасытная кровожадность их доходила до того, что они бросались пить и сосать кровь из ран захваченного врага.

Среди непрерывных войн они приобрели все свойства для обеспечения успеха истребления. «Они имели мужество львиное, терпение собачье, хитрость лисицы, дальнозоркость ворона, хищность волчью, чуткость кошки и буйность вепря при нападении».

– Какое благо выше всех на земле? – спросил однажды, уже в преклонных летах, Чингисхан своих вельмож.

Один указывал на одно, другой – на другое. Покачал головой старый хан и ответил следующее:

– Все не то… Нет, счастливее всех тот, кто гонит пред собой разбитых врагов, грабит их имущество, скачет на конях их, любуется слезами людей, им близких, и целует их жен и дочерей…

В этом ответе – целая характеристика татар.

Такие-то варвары ворвались сквозь мордовские леса в начале 1237 г. в Рязанскую землю. Опустошение Рязанской земли производилось с особой свирепостью и беспощадностью. «Варвары, – по словам историка, – явились в нее исполненные дикой, ничем не обузданной энергии, еще не пресыщенные русской кровью, не утомленные разрушением».

Ужасны были неистовства татар при взятии Рязани. С адским хохотом они смотрели на отчаяние, слезы и муки людей и тешились убийством: распинали пленных; связав руки, стреляли в них как в цель для забавы; оскверняли святыню храмов насилием юных монахинь, знаменитых жен и девиц в присутствии умирающих матерей, отцов и мужей; жгли священников и обагряли алтари их кровью, – и эти ужасы продолжались несколько дней!

Наконец стихли вопли отчаяния и крики торжества и злобы. Рязанская земля стала страшной пустыней, неизмеримым кладбищем.

В однообразно убийственном порядке двигались татары из одной области в другую, охватывая их широкими облавами. После Рязани очередь дошла до Суздальской земли. Взяв Москву, татары направились к Владимиру.

Великий князь Георгий Всеволодович отправился собирать войска для более сильного отпора и поручил на время своего отсутствия защищать столицу двум сыновьям своим, Всеволоду и Мстиславу, рассчитывая, может быть, встретиться с татарами раньше, чем они подойдут к столице.

Но он жестоко ошибся. Татары не шли, а летели как птицы. В то время, как он на реке Сити поджидал братьев с полками, татары 3 февраля, во вторник, за неделю до мясопуста, тьмами обступили Владимир.

– Не стреляйте! – крикнули татары защитникам столицы, смотревшим со стены.

Вслед за тем они подвели юного князя Владимира Георгиевича, захваченного в Москве. Бледный, исхудалый и измученный, со впалыми глазами и унылым видом, в лохмотьях, он едва был узнан своими братьями и гражданами. Никто не мог удержаться от слез.