Выбирать приходилось, думая не о том, какой цвет ей больше пойдет, а о том, какой купальник менее откровенный.

Сделать выбор было трудно. У нее никогда не было таких купальников-полосочек. И в таком количестве.

Два закрытых купальника скромной расцветки были ее единственным пожертвованием в индустрию производства пляжных товаров.

Да и зачем нужно больше? Она еще ни разу не была на курорте в жарких странах, а погода в Англии слишком ненадежна летом, чтобы тратить с таким трудом заработанные деньги на предмет туалета, который большую часть времени проведет на дне ящика.

— Бывает и хуже, — сказала Люси с бессердечной прямотой, — у тебя несколько растяжек на животе, а так ничего.

— Спасибо большое, Люси. Еще будут какие-нибудь комплименты?

Джессика критично оглядела себя в зеркало. Последние шестнадцать лет она не обращала внимания на подобные вещи.

Она взяла в ванной полотенце, чувствуя, что ужасно нервничает. А Люси продолжала выискивать недостатки, которые Джессике непременно нужно было исправлять регулярными упражнениями.

— Можно подумать, — резко сказала Джессика, — что мне скоро уже можно будет идти в цирк, выступать в качестве толстой женщины-борца.

И это, естественно, вызвало взрыв хохота.

Бесполезно было желать, чтобы Энтони исчез с территории, прилегающей к бассейну, ну, например, для того, чтобы сделать важный звонок, который бы продлился несколько часов, но она все равно надеялась на это.

Когда она последний раз так нервничала из-за того, как выглядит?

По крайней мере одно было отрадно: Люси не ныла и не ворчала. Она вообще не вспоминала о «событии века» — рок-концерте, который пропустила, — и совсем не дулась.

Конечно же, Люси сразу плюхнулась в воду, как только они подошли к бассейну, и, конечно же, Энтони Ньюман поднял глаза и наблюдал за приближением Джессики.

— Нашли что-то, как я вижу?

— Нашла, даже несколько, — ответила Джессика и, не выдержав его взгляда, отвела глаза и стала смотреть на бассейн, — этот был наименее… наименее возмутительным.

— Фиона любит показать себя, — сказал Энтони, и Джессика почувствовала укол ревности при мысли о том, как другая женщина расхаживает тут возле бассейна, прикрываясь тонкой полоской материи.

В ее возрасте, подумала Джессика, я была занята тем, что растила ребенка, прикладывая все усилия, чтобы быть хорошей матерью, и одновременно зарабатывала деньги на жизнь.

И даже матери не было рядом, чтобы помочь ей найти свое место в этом новом и устрашающем мире.

Несмотря на пьянство отца, по иронии судьбы первой скончалась ее мать. Отец ударился в еще большее пьянство с пугающим отчаянием. Он едва замечал присутствие дочери.

Конечно, могло быть и хуже. Он мог начать избивать ее. А так у нее просто была печальная и сомнительная привилегия иметь полную свободу и независимость в возрасте пятнадцати с половиной лет. Она могла приходить и уходить, когда ей захочется, встречаться с тем, с кем вздумается. Она могла хоть с крыши прыгнуть, все равно отец бы этого не заметил.

— Вы снова за свое, — сказал Энтони, и она встрепенулась и устремила свой взгляд на него.

— О чем вы?

— Улетаете мыслями куда-то очень далеко.

— Вот и вы за свое принялись, — сказала Джессика резко.

— Да?

— Пытаетесь влезть в мою личную жизнь.

Она не видела выражения его глаз за темными очками, но это и не было необходимым. Все было ясно по тому, как он поджал губы.

Джессика откинулась в шезлонге и посмотрела на дочь, выбравшуюся из бассейна, всю в капельках воды. За нею последовал Марк. Они смеялись, и Джессика невольно улыбнулась, глядя на них.

— Мы уезжаем, — объявила Люси, заворачиваясь в полотенце и выжимая волосы руками.

— Уезжаете? Куда? — Она поняла, что останется один на один с Энтони, и, хотя и пыталась относиться к этому как взрослый человек, все-таки почувствовала внезапный панический страх при этой мысли.

— В Стратфорд, — объяснила Люси многострадальным, терпеливым голосом. Она выработала эту интонацию и довела ее до совершенства, что ужасно действовало Джессике на нервы.

— Мы собираемся окунуться в мир культуры, — произнес Марк торжественно, не глядя на отца, сосредоточив все внимание на Джессике, — совершить те обряды, которые обычно совершают туристы. Например, посетить дом старого Вильяма Шекспира, восхитительный с точки зрения искусства, не говоря уж обо всем остальном.

При этих словах Энтони фыркнул и посмотрел на сына с презрением.

— Звучит заманчиво, — ответила Джессика, — когда вас ждать обратно?

— Ну вот, снова старая песня — мама опять за свое.

— Мы пробудем там всего несколько часов, — сказал Марк, и они с Люси удалились.

— Отправились смотреть дом Шекспира! — произнес Энтони, как только они отошли на достаточное расстояние. — Если бы я попросил его прийти посмотреть, как я работаю, как идут дела в компании, он бы за милю убежал.

Джессика лежала, откинувшись в шезлонге, и ничего не говорила. Каждый раз, когда отец с сыном были вместе, между ними возникало словно какое-то электрическое напряжение непонимания и неловкости, и она уже давно решила игнорировать это. Ей хватало резких смен настроения ее собственной дочери.

— Считайте, что вам повезло. У вашей дочери есть голова на плечах.

При этих его словах Джессика слегка повернулась, так, чтобы его видеть. И напрасно это сделала: топ купальника был создан для женщины с более плоской грудью, и Джессика почувствовала, что этот кусочек материи с трудом прикрывает ее сосок. Она поспешно поменяла положение.

Энтони Ньюман не смотрел на нее — был занят мыслями о сыне, вероятно.

— Что вы имеете в виду, говоря «у нее есть голова на плечах»?

— Планирует заняться чем-то полезным в своей жизни.

— А по-вашему, счастье — это делать что-то полезное в жизни?

— А по-вашему, нет? — Он сузил глаза и холодно посмотрел на нее.

— Конечно, нет!

— Тогда почему же вы обеспокоены тем, пойдет Люси в университет или нет?

— Мне все равно, будет она изучать искусство или экономику, лишь бы она была счастлива.

— Продолжая свое образование.

— Но вы тоже, кажется, хотите, чтобы Марк продолжил свое образование?

— Было бы лучше, если б он выбрал иную специальность.

Он провел рукой по волосам, и она почувствовала внезапный, неожиданный прилив симпатии. Наверное, тяжело, предположила она, занимать такое положение в обществе, проворачивать серьезные финансовые операции и знать, что твоему сыну совершенно неинтересен мир, которому ты посвятил всю свою жизнь. Что случилось с его женой? Она не в первый раз задавала себе этот вопрос.