Лениным и октябрятских звездочек. Но теперь он требовал за свой товар жвачку.

— Гив ми чуин гам!

Значки улетели за полчаса, удалой купец отправился домой с карманами, набитыми жвачкой. Спустя месяц после начала сезона внешней торговли его впервые замели, причем не где-нибудь, а возле мавзолея дедушки Ленина. Сильвера доставили в "Восемь — ноль", как в просторечье именовали отдел охраны Красной Площади.

— Куда его? — спросил милиционер дежурного.

— Сунь в обезьянник к убийцам, — ответил тот.

Сильвер похолодел. Он дал себе слово, что если сумеет выйти из отделения живым, то навсегда покончит с преступным прошлым.

Но все оказалось проще и смешнее. "Убийцами" на милицейском жаргоне именовались такие же как и он попрошайки-жвачечники, пристававшие к иностранным туристам. Поняв это, Сильвер, разумеется, тут же забыл о данном себе слове. Но первая получасовая отсидка не прошла для него бесследно. Здесь, в обезьяннике, он познакомился с Хорем.

Тот был старше его года на три. Кличку свою он получил от непомерной жадности. По бледному носу и бегающим глазкам Сильвер понял, что у Хоря неприятности.

— На, спрячь, — попросил тот Сильвера и протянул ему маленький бумажный сверток.

Сильвер не придумал ничего лучше как засунуть его в карман брюк. Через пять минут в обезьянник заглянул хмурый тип в штатском и обратился к Хорю.

— Вынимай все из карманов.

Хорь сделал плаксивую рожу и начал выкладывать на стол свою собственность. Ключи, деньги, грязный носовой платок.

— Штаны снимай, — велел тип в штатском.

Хорь поспешно скинул новенькие джинсы.

— Теперь носки, — продолжал опер.

Носки были модными, когда-то белыми, но невероятно грязными.

— Что, постирать некогда? — проворчал опер.

— А чо их стирать? — удивился Хорь. — Я неделю ношу, потом новые покупаю. И трусы тоже.

Трусы Хоря также не освежили затхлого воздуха. Видимо его недельный санитарный цикл подходил к концу.

Опер брезгливо оглядел шмотки задержанного, пошевелил их концом взятой у дежурного линейки и велел.

— Одевайся. А у тебя что? — сурово обратился он к Сильверу.

— Он жвачку выпрашивал, — поспешно вставил Хорь. — Он больше не будет. Он уже в комсомол заявление написал.

— Ладно, катитесь отсюда, — махнул рукой опер. — Кто следующий?

На улице Сильвер отдал Хорю сложенные бумажки. Тот поблагодарил и заверил.

— За мной не заржавеет!

И пропал надолго. Сильвер снова встретил его только через месяц возле гостиницы "Интурист". Они поздоровались как старые приятели.

— Как бизнес? — поинтересовался Хорь.

— Нормально, — отозвался Сильвер. — Слушай, мне тут один фирмач вместо жвачки доллар сунул. Не знаешь, что с ним делать?

Хорь нарочито громко зевнул.

— Понятия не имею. Вообще-то есть у меня один мужик знакомый, он эту фигню коллекционирует. Могу для него купить, — он порылся в кармане и достал из него газетную вырезку. — Так, почем нынче курс? Вот, смотри сам — за сто долларов США шестьдесят рублей семнадцать копеек. То есть шестьдесят копеек за доллар. Держи рубль. Кстати, если еще будут доллары, франки или марки, приноси.

— Марки? — удивился Сильвер. — Какие?

— Ну не почтовые, конечно, а бундесовые, — презрительно пояснил Хорь.

Но Сильвер пока ни долларами, ни марками не интересовался. От жвачки и значков он постепенно переключился на шмотки. Стал классическим фарцовщиком. Теперь он издалека мог определить ценность иностранца, отличить "фирмача" из капиталистической страны от "вареного" собрата по социалистическому лагерю. Впрочем, некоторые соцстраны также были достаточно интересны. Например Польша. Поэтому Сильвер продолжал совершенствоваться в языках.

— Хцалбым буты, скафандэр, зэгарки и, конечно, джинсовы сподне! Иле то коштуе, яка ест цэна?

Купленный у иностранцев товар он сбрасывал, главным образом, на "Беговой". Попробовал появиться на "Кудринке", возле Планетария, но там его чуть не сдали милиции постоянные спекулянты. Хорошо еще, что, будучи человеком осторожным и опытным, товар он с собой не носил, а хранил в камере хранения городского трансагенства на "Улице 1905года".

К тому же прямо на его глазах разыгралась жуткая сцена. Возле комиссионного затормозило такси, из него пулей выскочил щуплый мужичонка в шикарной кожаной куртке и шмыгнул в дверь магазина. Но тут его перехватил такой же щуплый, но одетый попроще милиционер в штатском.

— А ну стоять! Управление спецслужбы!

И извлек из подмышки схваченной жертвы увесистый пакет. Тот был полон наручными часами. "Сейко", "Ситизен", "Ориент".

— Чье это? — грозно рявкнул страж.

— Не-не знаю, — промямлил задержанный.

— Ладно, разберемся! Следуйте за мной.

С этими словами милиционер с пакетом направился в сторону площади Восстания. За всю дорогу он ни разу не оглянулся. Владелец изъятого товара помялся. Жадность боролась в нем с осторожностью. Наконец здравый смысл победил. Ограбленный спекулянт свернул к планетарию и торопливой рысью скрылся среди построек астрономической площадки.

Сильвер невесело усмехнулся. Здесь места были заняты.

Его тоже не раз задерживали, но он всегда выходил сухим из воды. При покупке задержание превращалось в фарс. Менты тщательно перелопачивали изъятое у него барахло, составляли протокол, потом все возвращали и отпускали. То же получалось и при продаже. "Да продаю джинсы. Купил себе, но не подошел цвет, размер и так далее. Да, три пары. Почему человек не имеет права купить себе три пары джинсов? И все три не подошли". Снова составлялся протокол и его снова отпускали.

Чтобы сесть за спекуляцию, нужно было быть очень глупым или очень жадным. Один из коллег-приятелей Сильвера, фантастически талантливый спекулянт, пострадал из-за своих феноменальных способностей. У дверей гостиницы "Метрополь" он купил у иностранца джинсы за сто пятьдесят рублей, сел в такси и, даже не отъехав, тут же продал их водителю за двести двадцать.

Опера из отдела борьбы с мелкими кражами прихватили продавца-иностранца, который подтвердил сумму продажи, и таксиста-покупателя. Заработанные буквально за пять минут семьдесят рублей определили удачливому посреднику срок в три года лишения свободы.

Как-то Сильвера снова задержали вместе с Хорем в новой гостинице "Орленок". Тот сидел ни жив ни мертв. Опера в это время считали изъятую у него валюту — доллары и франки. Потом они несколько раз перезванивали во Внешторгбанк и уточняли валютный курс. Увидев их пасмурные лица, Хорь просто засиял от радости.

— Повезло тебе, — сообщил ему старший группы захвата. — Еще бы один доллар, и ты бы сел.

Когда их снова выпустили, Хорь пояснил товарищу.

— Понимаешь, если тебе вешают хомут а у тебя на кармане валюта, то твоя судьба зависит от ее количества. Если в переводе по курсу она тянет на двадцать пять рублей и меньше, за это полагается административный штраф. А если хоть на копейку больше, то это уже криминал и срок, причем не слабый. Кстати, тебе не надоело мелочевкой заниматься? Сколько можно в фарцовщиках бегать?