Шекспир. Два веронца

Маркиз и Лоренцо шли очень быстро и через несколько минут были у дворца Лас Систернас. Ночь уже полностью вступила в свои права.

Оба они очень остро чувствовали сложность ситуации. Маркиз старался припомнить все обстоятельства, которые помогли бы ему уменьшить неблагоприятное впечатление от нечаянного открытия Лоренцо.

Положение Лоренцо было еще сложнее из-за Антонии, чьим интересам он боялся повредить, и поэтому он решил вооружиться спокойствием и постараться выслушать объяснения дона Раймонда до конца.

В особняке маркиз сразу провел гостя к себе в комнаты и, повинуясь правилам приличия, начал было говорить о том удовольствии, которое ему доставила эта настолько неожиданная встреча.

Лоренцо резко перебил его.

— Извините, — холодно сказал он, — что я не могу ответить должным образом на вашу любезность. Мной движет забота о чести моей сестры. Поэтому, пока вы не приведете мне достаточно веских аргументов, которые успокоили бы меня относительно вашей тайной переписки с Агнес, я не смогу больше смотреть на вас как на друга. И я с огромным нетерпением жду ваших объяснений.

— Прежде чем начать, прошу вас, дайте мне слово выслушать все до конца терпеливо и беспристрастно.

— Разумеется. Тем более что я не хотел бы выступать в роли судьи моей единственной, нежно любимой сестры, и до сегодняшнего дня у меня не было друга, который мне был бы более дорог, чем вы. Кроме того сейчас только вы можете помочь мне в деле, затрагивающем мое собственное сердце; я очень заинтересован в его успехе и поэтому не склонен достаточно глубоко вникать в ваши дела, если они не слишком явно посягают на законы чести.

— Как я рад, что мне предоставляется случай оказать услугу брату моей дорогой Агнес!

— Докажите мне, что я могу принять вашу услугу, не поступаясь честью, и в мире не будет никого, кому я был бы более счастлив быть обязанным.

Напряжение между ними несколько разрядилось, и, удобно устроившись в глубоком кресле, маркиз внезапно задал Лоренцо вопрос:

— Вы никогда не слышали, чтобы ваша сестра говорила об Альфонсо д‘Альворадо?

— Никогда. Но должен сказать, что мы практически всю жизнь были разлучены. В последний раз мы встречались два года назад, когда она решила уйти в монастырь. А до тех пор она жила у одной из наших теток в старинном немецком замке.

— Лоренцо, но если вы знали о ее намерении покинуть мир, почему вы ничего не сделали, чтобы отговорить ее?

— Вы несправедливы, маркиз. Когда я получил это известие в Неаполе, где'я тогда был, я постарался как можно скорее отплыть в Мадрид, чтобы помешать этому намерению, потому что считал его преступлением по отношению к ней. Короче говоря, примчавшись сюда, я бросился в монастырь Святой Клары, чтобы увидеть сестру, но она отказалась со мной встретиться.

Она ссылалась на то, что боится уж не знаю какого пагубного влияния, которое могло бы заставить ее отказаться от своего намерения. Я вызвал аббатису, стал настаивать на встрече с Агнес и не преминул громко объявить о своем неудовольствии всеми теми предлогами, которые используются, как я подозревал, чтобы сломить волю моей сестры. Настоятельница принесла мне записку в несколько строк, написанных рукой Агнес, где она подтверждала свое решение. Все усилия, которые я предпринимал позднее, натыкались на ту же непреклонность. Она согласилась встретиться только накануне пострижения. Эта встреча произошла в присутствии наших родителей, и я не помню минуты более мучительной. Она бросилась в мои объятия, как в объятия любовника, и ее слезы жгли мое лицо. Я предпринял еще одну попытку, привел все возможные аргументы, чтобы заставить ее изменить это ужасное решение. Ничто не помогало: ее сердце оставалось нечувствительным как к картинам тех удовольствий, от которых она отказывалась навсегда, так и к суровым требованиям и горьким сожалениям, которые ее ждут в новой жизни. Наконец я стал умолять ее по крайней мере объяснить мне причину отказа от мира и этого необъяснимого решения. При этих вопросах она изменилась в лице и вновь залилась слезами, но умоляла меня не настаивать, уверяя, что теперь она может найти покой только в монастыре. На следующий день непоправимое свершилось: она дала обет, а я утешался только тем, что мог иногда дать ей поплакать вместе со мной. Вскоре обстоятельства заставили меня на время покинуть Мадрид. Я вернулся только вчера вечером и еще не успел повидаться с ней.

— Но неужели вам никто не говорил о существовании этого Альфонсо д‘Альворадо, о котором я вас спросил?

— Ах да, простите… Действительно, я знаю, что авантюрист, которого так звали, сумел проникнуть в дом моей тетки в замок Линденберг. Он сумел завоевать расположение моей сестры настолько, что даже уговорил ее бежать с ним.

Но накануне решительного дня он узнал, что земли, которые он считал собственностью Агнес, на самом деле принадлежат мне, и исчез в тот самый день, когда должно было состояться похищение. Агнес ничего не оставалось, как похоронить свое разбитое сердце в монастыре. Тетушка, которая написала мне об этом, добавила, что этот авантюрист называл себя моим другом, и спрашивала, не знаю ли я его. Естественно, я ответил, что не знаю. Мне даже не пришло в голову тогда, что Альворадо и маркиз де Лас Систернас — одно и то же лицо. Но должен сказать, портрет Альворадо, как мне его нарисовали, не имеет ничего общего с тем человеком, которого я знаю.

— Я узнал в этом все коварство доньи Родольфы. Нет такого слова в ее рассказе, которое не изобличало бы ее лживость, злобу и умение очернить того, кого она поклялась погубить. Извините меня, Медина, что я так непочтительно отзываюсь о вашей родственнице, но когда вы услышите мой рассказ, вы ясно увидите всю ее двуличность и поймете, что определение, которое я дал ей, — всего лишь безжалостная правда.

И он начал свой рассказ.

ИСТОРИЯ РАЙМОНДА, МАРКИЗА ДЕ ЛАС СИСТЕРНАС

Мой дорогой Лоренцо, я по опыту знаю ваше великодушие и только вашему неведению приписываю ту несправедливую суровость, с которой вы обрушились на нас, на меня и вашу сестру. Если бы вы знали, что с нами случилось, каких только несчастий нам с Агнес не пришлось претерпеть! Вы путешествовали, когда я познакомился с ней, а поскольку наши недруги приложили все усилия, чтобы скрыть от нее места, где вы будете останавливаться, она не могла написать вам, чтобы попросить вашей защиты и совета.

Покинув Саламанку, где вы должны были оставаться еще на год, я, по настоянию отца, отправился для завершения образования в длительное путешествие, для чего мои родные не поскупились ни на деньги, ни на советы. Кроме прочего, отец порекомендовал мне, где бы я ни был, называться человеком более низкого звания, чем на самом деле. Благодаря этому я был принят везде только в качестве себя самого, а не как дополнение к высокому титулу., Я смог даже проникнуть туда, куда мое имя и истинный титул закрыли бы для меня двери. Из Испании я уехал под именем Альфонсо д‘Альворадо в сопровождении единственного, но верного и испытанного слуги.