Я слушала все, что он мне говорил, и постепенно проваливалась в воспоминания. Почему у меня в голове совсем другие картинки? Я бы очень хотела сказать, что он неправ, что это бред сумасшедшего. Но каждое его слово попадало в цель, и я понимала, что там есть доля правды. Его правды.

– Вот и сейчас я не надеюсь, что ты меня поймешь и услышишь. Я мужчина и не должен жаловаться. Я, скорее всего, пожалею о том, что сказал. Но давай уж закончим. Я желаю тебе добра, как бы все ни складывалось, ты часть моей жизни, и я за многое тебе благодарен. Но я не обязан жертвовать своим счастьем, лишь бы ты была довольна. Я хочу, чтоб меня тоже любили. И еще раз скажу: дело не в детях, их наличии или отсутствии, а в том, что мы оба были несчастливы. Я понял это раньше. Тебе советую тоже задуматься о том, чего ты хочешь на самом деле. И перестать думать, что все тебе должны.

– Почему ты молчал и не говорил мне всего этого раньше? – спросила я.

– Я честно пытался, но ты меня не слышала. Видимо, плохо пытался. В какой-то момент я просто устал, а потом Таня показала мне, как можно жить по-другому. Она удивительный человек. Я осознал, как мало счастья, радости и любви в моей жизни, и захотел ее поменять. С тобой у меня это не получилось.

Потом мы молча стояли на улице перед загсом. Я не знала, что ему на это ответить. Его правда оказалась для меня неожиданностью. А мой мир – придуманной мной иллюзией. Осознать это было очень больно. Наша счастливая семейная жизнь была лишь в моей голове. Да и была ли она счастливой даже там? Мне нужно подумать и переварить.

– Спасибо, что выслушала меня. Если что-то будет нужно, звони, – сказал Игорь, развернулся и пошел. А я осталась смотреть ему вслед.

– Стой. Я тоже желаю тебе счастья, – сказала я. И мне стало легче. А потом добавила: – Прости, я не осознавала того, что ты сказал.

Игорь остановился. Посмотрел на меня. Поднял руку, как бы отдавая мне честь. Улыбнулся холодной чужой улыбкой и ушел. А я осталась стоять. Только я собралась уйти в дебри страданий и рефлексии, как зазвонил телефон. Машка.

– Ну что, подруга, поздравляю тебя с официальным началом новой жизни! Сегодня будем праздновать. Дома или в ресторане – решай.

– Спасибо. Отличная идея, но я пока не готова ответить где, давай ближе к вечеру созвонимся и решим. Я только вышла, а мне еще на работу нужно. С одной стороны, дома лучше, но вдруг я опять буду рыдать. Нет уж, не сегодня. Я устала рыдать. Давай сегодня праздновать, – сказала я и повесила трубку.

А потом я поехала на работу. Как говорил папа – любимое дело лечит. Не могу с этим не согласиться. Единственное, что последнее время держало меня на плаву, – это работа. И сейчас я надеялась, что она отвлечет меня от падения на эмоциональное днище. Где я буду грызть себя за разрушенную собственными руками семью. Где чувство вины поглотит меня с головой. Игорь станет святым, а я исчадием ада. Где я посыплю голову пеплом и признаю, что так мне и надо.

В доме у Валерия Петровича жизнь кипела. Сонина комната была готова, мебель должны привезти завтра. Гостевые комнаты тоже почти все готовы. Сейчас шли активные работы во флигелях. Мне пришла идея немного изменить концепцию первого этажа. Олег мою задумку одобрит, но мне требовалось разрешение Валерия Петровича. По первоначальной задумке правый флигель был отведен под банный комплекс. Там запроектированы сауны, массажный кабинет, зона отдыха, джакузи и небольшой бассейн, а еще туалет и душ. Большой же двадцатиметровый бассейн на три дорожки должен был быть в левом флигеле. А еще там же был маленький тренажерный зал и две гостевые комнаты. Мне казалось странным такое расположение, но, как говорится, на любителя. Олег сказал, что бассейн был нужен Екатерине Михайловне. Она любила плавать.

Я же, увидев эти огромные окна флигелей, подумала, какой зимний сад мог бы получиться в этом месте. Не хуже, чем в Зимнем дворце. Здесь много света и площадь почти сто пятьдесят квадратных метров, если убрать все перегородки. А еще можно сделать окна и стеклянные двери с внутренней стороны флигеля, где сейчас глухая стена. Тогда это будет огромный зал с большим количеством естественного света круглый год. Вдохновленная этой идеей, я сделала десятки эскизов. А потом по ним сделала пять больших рисунков акварелью. Пять видов зимнего сада с разных точек. Зелень, стекло и много солнечного света – вот из чего состояли эти рисунки. Оранжерея с фруктовыми деревьями, розами и орхидеями была моей мечтой. Я обожала растения. Поэтому идея сада так захватила меня. Она появилась у меня, когда я недавно сидела на крыльце в старом доме. Не стоило даже удивляться, почему там. Магия дома. Я увидела, что и Соня тоже любит цветы и деревья. Она часами проводит время под лестницей у кабинета Валерия Петровича, там же стоит кадка с двухметровой монстерой. В ее листьях она сделала домики для маленьких фигурок животных. Однажды в разговоре Соня сказала, что хотела бы, как фея, жить в цветке. Это и навело меня на мысль об оранжерее во флигеле вместо большого бассейна. Причем мы с Олегом придумали, как перекроить пространство правого флигеля, чтоб туда поместился маленький тренажерный зал за счет куска зоны отдыха. Ну а большой бассейн оказался без надобности, если хозяин таки задумал разводиться. Этого никто не знал. Никто не видел хозяйку дома уже больше месяца. Только Соня стала к ней уезжать два раза в неделю с ночевкой после того дня, когда я стала невольным свидетелем разговора Нины Павловны с хозяином дома.

Вот об этом я и собиралась сегодня поговорить с Валерием Петровичем. Для этого я попросила у него полчаса времени, и он мне их выделил сегодня в обед. Я хотела, чтоб он сам посмотрел мои рисунки. Чтоб он посмотрел их, стоя на том месте, где мог родиться этот зимний сад. Сейчас здесь была огромная бетонная яма под чашу бассейна и коммуникации к нему. Вход туда был, видимо, из подвала. В подвале этого дома я еще не была. Рабочие крутили трубки, шланги и монтировали опалубку. Все было в строительной пыли. Перегородки для комнат из пеноблоков были сделаны наполовину. Стены уже разделили пространство на части, но еще не были готовы до конца.

Возбуждение от предвкушения беседы захватило меня, едва я переступила порог дома. Мне удалось полностью отключиться от того, что произошло утром. Я подумаю об этом завтра, как мантру, повторяла я всю дорогу. Новая жизнь началась.

Я никому не показывала рисунки. Я знала, что если показать их Соне, то ей понравится и она скажет папе, как мечтает о таком месте. Он мгновенно согласится и даже смотреть не станет. А мне хотелось, чтоб прежде всего именно ему понравилось. После обыска что-то изменилось в его отношении ко мне. Он стал не таким резким и даже согласился лично участвовать в беседе. Он ходил хмурый. Почти не уезжал из дома. Все время сидел в кабинете за закрытой дверь. Его незримое присутствие чувствовалось в каждом уголке дома.

Соня бегала по дому с не свойственной ей громкостью. Она вообще заметно повеселела в последнее время. Я связала это с общением с матерью. За ней бегала Нина Павловна. Они играли в догонялки. Если раньше Соня в основном тихо играла под лестницей, то сейчас она, как обычный ребенок, тяготела к подвижным активным играм. Страшно представить, во что бы превратили этот дом Машкины дети. Тут столько места для наведения хаоса. Я очень радовалась, что Соня счастлива. Уж больно грустной она была в первые недели нашего знакомства.