любила белые розы, поэтому я покупала венок и три белые розы с гипсофилами: по одной для Джо, Хантера и Бо. Все это я складывала в багажник машины Джо, чтобы ему не нужно было ни о чем думать. Когда они приезжали на кладбище, то могли просто провести эти минуты вместе, лишь со своими воспоминаниями.

Я держала его за руку, пока мы стояли там холодным декабрьским утром, и думала о словах, которые были написаны на ее надгробии: «Смерть настигла ее, как внезапно ударивший мороз настигает самый красивый цветок на лугу».

За все эти годы я ни разу не ездила с ними. Это было только их время с Нейлией. Но через год после смерти Бо я впервые пошла на кладбище вместе с Джо. Я держала его за руку, пока мы стояли там холодным декабрьским утром, и думала о словах, которые были написаны на ее надгробии: «Смерть настигла ее, как внезапно ударивший мороз настигает самый красивый цветок на лугу». Я думала о семье, которую мы создали вместе, – мы втроем. Я была в таком долгу перед ней: за верность, за этот дар в лице прекрасных мальчиков и, да, за мою любовь. И если это действительно так, и это она послала меня, я надеюсь, что она не сожалеет об этом.

Шли недели, и мы с мальчиками стали входить в привычную колею. Каждый вечер я готовила ужин, и мы ели горячее втроем, потому что Джо редко приезжал с работы раньше половины восьмого вечера. Как и моя мама, я пыталась сделать наши трапезы чем-то особенным, накрывала стол и зажигала свечи. Ужин стал традицией и ключевым моментом для нашей новой семьи, как был для моей, это была константа в жизни мальчиков.

Когда Джо приезжал домой, наступало время десерта перед отходом ко сну – его особое время с детьми. Он почти никогда не пропускал этого момента, даже если был вымотан после дороги домой и от него «пахло работой», как сказала Эшли несколько лет спустя. Он чесал детям спинки и рассказывал истории, пока они засыпали. Теперь, когда у нас остаются ночевать внуки, он делает для них то же самое. Дети Бо, маленькие Хантер и Натали, любят слушать рассказы о том, как их папа был мальчиком, а дочери Хантера, Наоми, Финнеган и Мэйзи, когда были помладше, любили слушать истории о своем отце. Джо – наш семейный сказочник, он единственный, кто рассказывает истории идеально.

Но и помимо ужинов и десертов, еда играла важную роль в нашей молодой семье, так же как и в семьях наших родителей. Мальчики родились с разницей в один год и один день, дни их рождения – 3 и 4 февраля. И для каждого мы готовили любимое блюдо и десерт по очереди. Один год выбирал Бо, и у нас был праздник пасты и брауни, на следующий год решение уже принимал Хантер, и мы ели мой домашний пирог с курицей и мороженое. Дни рождения стали ежегодными семейными вечеринками: к нам приходили многочисленные родственники, и мы устраивали обед. У нас был торт, воздушные шары и горы подарков. Ма-Ма почему-то никогда не использовала упаковочную бумагу и заворачивала подарки для мальчиков в газеты. Чтобы не забыть купить все необходимое для праздника, у меня были расклеены стикеры по всему дому. Это была большая работа, но мы хотели, чтобы дети почувствовали себя самыми важными людьми на свете.

Появились и другие традиции. В канун Рождества мы устраивали дома ужин с пастой, а потом мальчики ждали приезда пожарных. Каждый год местная пожарная команда украшала свою машину персонажами мультфильмов и медленно ехала по городу, включив сирену и бросая конфеты тем, кто выходил их поприветствовать. Пожарные всегда ненадолго останавливались у нашего дома, и у меня обязательно были приготовлены для них эгг-ног[13] и рождественское печенье. Мальчикам нравился этот визит, он добавлял торжества и без того волшебному вечеру.

Мы играли в «Тайного Санту», в игре принимали участие все двоюродные братья и сестры – дети Джимми, Фрэнка, Вэл, а также сами Бо и Хантер. Мы с Вэл вытягивали имена из шапки, но всегда немного хитрили, чтобы она могла подарить подарки Бо и Хантеру, а я – ее дочери Мисси. Через пару лет дети нас раскусили и стали шутить насчет того, что жеребьевка «Тайного Санты» почему-то всегда проходит одинаково.

Именно на Рождество мальчики преподнесли мне обручальное кольцо Нейлии.

Именно на Рождество мальчики преподнесли мне обручальное кольцо Нейлии. Первоначально Джо планировал переплавить его и сделать из него два кольца, чтобы каждый из сыновей мог подарить кольцо будущей невесте. Но оно было очень красивым и значило слишком много, чтобы просто «разделить» его на два, и мальчики решили, что кольцо должна носить я.

У меня не нашлось слов, чтобы выразить, как много это значит для меня. Я обняла каждого и сказала: «Это честь для меня – носить это кольцо. Но оно всегда будет принадлежать вам». Мы решили, что оно перейдет к первой внучке, которая появится в нашей семье.

Двадцать лет спустя родилась дочь Хантера Наоми, названная, конечно же, в честь погибшей малышки Наоми. Очень правильно, что кольцо будет принадлежать ей, и я надеюсь, что Наоми передаст его своим детям, соблюдая традицию и храня память о Нейлии.

Забавно, как приобретают особое значение некие мелочи – это как щелчки и скрипы, которые становятся неотъемлемой частью старых виниловых записей наших любимых песен. Спонтанное решение оставить на заднем сиденье каталог во время поездки; обязательный перекус перед сном; принятое в последний момент решение пригласить всех на обед в день рождения – все это стало сакральными ритуалами, к которым мы возвращаемся снова и снова. Приготовление хот-дога или написание имени на клочке бумаги становятся подтверждением наших обетов, данных друг другу: «Я люблю тебя. Я выбрал тебя. Что бы ни случилось, ты можешь на это рассчитывать. Ты можешь рассчитывать на меня».

Как-то утром я была в спальне, и Джо отправил ко мне мальчиков попрощаться перед отъездом в школу. Обнимая и целуя меня, Бо и Хантер сказали: «Мы любим тебя, мам». Не задумываясь, так буднично, так приземленно, как будто они говорили о сэндвичах или о грязных носках. Что означает для меня превратиться из Джилл в маму, никогда не обсуждалось и никогда не обдумывалось. Они любили меня. И я любила их больше, чем могла себе представить.

Когда журнал People делал статью о нас вскоре после свадьбы, репортер спросил Бо о его «мачехе». Бо был категоричен: «У нас нет мачехи».

Когда журнал People делал статью о нас вскоре после свадьбы, репортер спросил Бо о его «мачехе». Бо был категоричен: «У нас нет мачехи». Редактор, недоумевая,