— Вы имеете в виду преступников?

— Естественно. Но, как ни парадоксально, коммунистической заразе гораздо более подвержены люди образованные. Вас это не настораживает? Лично меня — да. Мы тут допрашивали недавно одного такого, образованного. Так он знаете, что нам выдал? Сейчас зачитаю… — Мюллер не поленился подняться и подойти к шкафу. Достал папку, полистал ее, нашел нужное место. — Вот послушайте: «Национал-социализм есть всего лишь экскременты в духовной пустыне». Каково, а? Назвать идею нашей партии говном! И чем, как вы думаете, восхищается этот наш соотечественник? — Мюллер вернулся к тексту: — «В России совсем иное положение. Там развиваются одновременно духовная и биологическая силы. Глобальная задача коммунистов — духовная и материальная революция — представляет собой заряд, противоположный западному негативизму».

«Что за бред он несет?» — подумал бригадефюрер. И спросил:

— К чему вы ведете, группенфюрер? — По сути, Шелленберг уже нервничал. Ведь фактически он и впрямь явился к Мюллеру, чтобы, как тот быстро догадался, «навести мосты». Но не по «красной троице». Его интересовало другое. Во-первых, что конкретно известно Мюллеру о готовящемся перевороте в Германии, и, во-вторых, готов ли тот встать под знамена Гиммлера. Причем данный визит был предпринят Шелленбергом исключительно по собственной инициативе. И, закончится он, судя по всему, безрезультатно.

— А к тому, — неторопливо продолжал гнуть свою непонятную для бригаденфюрера линию Мюллер, — что мы с вами абсолютно разные люди. Вы некогда были известным адвокатом. Востребованным. Высокооплачиваемым. Я же — сыщиком. Сыскарём. Который, кстати, поставлял таким, как вы, клиентуру. И за это получал нищенскую заработную плату. Вы — выходец из состоятельной семьи. Я — человек бедный. Вы прорвались наверх с помощью связей. Да, да, бригадефюрер, не спорьте, я знаю. Но этого не следует стесняться. В нашем мире теперь почти все поступают так же, и это уже не считается зазорным. Мой же зад ощутил это кресло, — рука Мюллера хлопнула по потертой кожаной обивке, — лишь благодаря личным качествам и добросовестному труду. Выходит, я и такие, как я, должны поддержать Советы в их борьбе за равенство и справедливость, и в их, как выразился этот подлец, борьбе за «духовную и материальную революцию». Однако сторону Сталина приняли не мы, голозадые, а такие, как вы. Чистые интеллигенты. Поверьте, Шелленберг, я видел достаточно в этой жизни. И знаю ей цену. Потому и пришел к выводу: мы проиграем войну. Мы ее уже проиграли. И, заметьте, не из-за таких, как я. Парии вроде меня до сих пор сидят в окопах или с криками «Хайль» бросаются на врага. А вот чистоплюи вроде вас обсуждают тяжелое положение нации и торопятся перевести свои капиталы в швейцарские банки.

— Довольно смелые выводы, господин группенфюрер. — Шелленберг ошеломленно смотрел на Мюллера: такого напора он не ожидал. — А как же великая национал-социалистическая идея?

— А при чем здесь национал-социалистическая идея? Просто наши лидеры оказались не способны вести войну. А вы их в этом поддерживаете. Да и, по правде говоря, нет в Германии реальных лидеров. Мы с вами имеем одного вождя — Гитлера. Все же остальные фигуры вокруг него — пешки. Они ссорятся между собой денно и нощно и грызутся друг с другом либо за благосклонность фюрера, либо за собственную власть. А Гитлер, должно быть, давно это разглядел, но по каким-то непостижимым для меня причинам использует свое положение лишь для того, чтобы по-прежнему влиять на всех. Так что идея здесь ни при чем. Простой расчет. А то, что мною будет произнесено дальше, можете даже запротоколировать. — Мюллер с видом заговорщика снова наклонился к Шелленбергу: — Я, господин бригадефюрер, все больше и больше склоняюсь к мысли, что Сталин делает такие вещи намного лучше. И что он вообще превосходит всех лидеров западных наций. В том числе и наших…

Разведчик внимательно посмотрел в глаза гестаповца. Но бесцветные зрачки Мюллера полностью скрывали его истинные мысли от шефа VI отдела РСХА. Тогда Шелленберг решил перевести разговор в шутку:

— Отлично, товарищ Мюллер. Давайте прямо с этого момента и начнем кричать: «Хайль Сталин!». А вы станете для всех начальником НКВД.

Даже тень улыбки не скользнула по лицу Мюллера.

— Напрасно вы смеетесь, бригадефюрер. Случись такое взаправду, вы и ваши твердолобые друзья-буржуа мигом угодили бы на виселицу. Или — в Сибирь…

* * *

Куркова привезли в казарму. Взору Сергея, когда он выпрыгнул из закрытого кузова машины, предстало трехэтажное массивное здание с тремя колоннами у входа. Капитан Хеллмер, с которым Курков познакомился на встрече со штурмбаннфюрером в штабе дивизии и которого Скорцени называл Рихардом, провел его внутрь помещения. В здании казармы, как пояснил Рихард, раньше размещалось училище. Курков поинтересовался:

— А чему учили?

Офицер пожал плечами:

— Какая разница? Мы здесь временно. Нас в Берлин перевели в конце мая, по личному приказу рейхсфюрера. Основная же база находится во Фридентале. Запоминайте, — Хеллмер принялся знакомить новичка с казармой. — На первом этаже у нас столовая и тренировочные залы. В подвале тир. На третьем этаже — комнаты офицерского состава, вам там делать нечего.

Они поднялись на второй этаж, где находились спальные помещения. Дежурный при виде капитана вскинул в руку в приветствии и вытянулся по стойке «смирно».

— Покажите новенькому его место и введите в курс, что можно делать в расположении части и чего нельзя. — В ответ на немой вопрос дежурного Хеллмер пояснил: — Наш новый сослуживец. Он русский и с нашими порядками не знаком.

— Ефрейтор Бохерт! — представился дежурный Куркову и указал на кровать в третьем ряду: — Там ваше место. Тумбочка для личных принадлежностей рядом с кроватью.

Сергей осмотрелся. Комната, в которой отдыхали солдаты Скорцени, размерами напоминала спортивный зал. Высокие потолки, узкие длинные окна. И по всей площади, примерно на ста квадратных метрах, располагались кровати. В пять рядов. Как приблизительно насчитал Курков, штук двести. А может и больше.

— А ты что, действительно русский? — поинтересовался Бохерт, — запросто переходя на «ты».

— Да.

— Тогда я тебе не завидую, — усмехнулся дежурный.

— Почему?

— Основная часть наших ребят воевали на Восточном фронте. И остались очень недовольны русскими.

— Значит, плохо воевали, раз недовольны.

Ефрейтор пробормотал что-то себе под нос и оставил новичка в покое.

Курков прошел к кровати, положил вещи на тумбочку. «Что ж, товарищи Рыбак и Старков, первая часть вашего задания выполнена, — подумал он. — Я у Скорцени. Осталось добраться до собора…»

* * *

Карл Штольц встретился со своим студенческим другом, бригаденфюрером СС Шелленбергом, в отеле «Эксельсиор», что напротив Потсдамского вокзала. По пути к лифту на второй этаж он почувствовал легкое головокружение от аромата настоящего бразильского кофе. Ни один разрекламированный неутомимой пропагандой Геббельса эрзац не мог заменить божественного напитка из Южной Америки. По нынешним ценам чашка такого кофе стоила целое состояние.