— Да за это время слон в цирке медведя научит на велосипеде катиться! Есть установленный законом срок! Безо всяких исключений! И не хочу слушать никаких оправданий! В Уголовном кодексе это называется халатность! Чтобы вечером сочинение было у меня на столе!.. И чтоб ни одной ошибки! Поменьше в компьютер играй! Сначала — дело! Приду, проверю лично!

Он дал отбой и повернулся к стоящей на пороге Родионовой. Лицо было хмурым, как морда у медведя, страдающего бессонницей.

— Вы из Западного? За материалом?

— Здравствуйте… Я на работу. Участковым. Из Зареченска. Родионова, — Света уже поняла, что все здесь общаются крайне лаконично.

— А-а-а… Здрасте, — шеф протянул руку, — Сычев. Анатолий Павлович. Присаживайтесь.

Голос не звенел от восторга, что и понятно — Светочка заняла чужое место. Она села на один из стульев.

— Удостоверение получили?

— Да.

— Хорошо… Участковым, насколько я знаю, вы не работали.

— Только ИДН.

— А это плохо, — Сычев нахмурился еще больше, хотя дальше уже и некуда, — я звонил вашему бывшему начальнику, вернее начальнице. Вас характеризуют положительно, но малолетки — это не взрослые.

— Еще неизвестно, с кем труднее, — парировала Светочка, вспоминая добрым словом Бойкова, который очень вовремя прокатился в Зареченск.

— Да, малолетки жару тоже дают… На чье место идете, в курсе?

— Да… Знаю.

Пингвин чуть смягчил тон, перед этим вздохнув:

— Жалко парня… Напишите рапорт на оружие, в канцелярии возьмите печатку. Рабочий день с четырех до полуночи, два раза в месяц суточные дежурства на заявках в отделе. Со следующего месяца включу вас в график. И завтра же начинайте обход участка. Знакомьтесь с людьми. Визитки есть?

— Нет.

— Сделайте. Простенькие, без выпендрежа. А то вон один наш с ангелочками напечатал. Хорошо, не с девками голыми. — Сычев нажал кнопку селектора: — Сапрыкин уже пришел?

— Да, — раздался голос Бармалеева.

— Пусть зайдет, — начальник дал отбой и повернулся с Родионовой, — сейчас познакомлю с опытным участковым с вашего опорного. Первое время будет подсказывать, что к чему.

— Хорошо.

— А насчет жилья — скоро не обещаю. Своих вон не устроить.

— А когда? — откровенно расстроенным тоном спросила Светочка, игравшая роль «девочки по блату».

— Милая моя, — предсказуемо укоризненно ответил Анатолий Сергеевич, хлопнув крыльями, — у нас люди по пять лет пашут, чтобы угол получить. Наверху, наверно, думают, что у нас тут долевое строительство! Так вот — не долевое!

— Но я не могу жить пять лет на съемной квартире!

— Я вас сюда не приглашал. С генералами и решайте. Прикажут — буду искать. Вы сюда пришли с преступностью бороться или квартирку поиметь?

Ответить Света не успела: дверь распахнулась, и в кабинете появился новый персонаж. Капитан полиции, участковый инспектор Никита Сапрыкин — бравый офицер, чей гордый фас мог стать украшением любого женского журнала. Натуральный блондин, голубые глаза, спортивный торс, красиво сидящая форма. В общем, типичный ротмистр царской армии. При его виде так и хотелось прокричать: «Слава царю и Отечеству!» Или закружиться в вальсе.

— Вызывали, Анатолий Сергеевич?

— Проходи, Никита… Вот, познакомься, — начальник кивнул на Родионову, — Светлана Юрьевна. Вместо Михалева.

Секунд пять капитан оценивал внешние данные дамы. Судя по выражению, оценил на пятерку:

— Очень приятно. Никита.

Света встала со стула, протянула руку. Офицер не поцеловал ее, а просто пожал. Эх, ушли манеры, ушли. Где реверансы, где гусары?

— Светлана.

— Светлана Юрьевна работала в детской инспекции, — продолжил Сычев, — в Зареченске. Службу участковых знает плохо. На первых порах помогай. Особенно с заявительскими материалами.

— Не вопрос, поможем.

— Ступайте на опорный, покажи рабочее место, познакомь с коллективом… Светлана Юрьевна, участок у вас непростой, много судимых. Но других уж нет, извините.

— Прямо сейчас идти или после сходки? — уточнил Сапрыкин.

— Прямо сейчас. Нового ничего нет. И смотрите — никакой вольницы! Я через пару дней навещу.

По заведенной традиции один представитель от опорного пункта приходил перед сменой в отдел на сходку, где получал вводные и новую информацию от начальства. Если информация была серьезной, приходили все. Это было удобно с точки зрения экономии рабочего времени.

— Удачи, Светлана Юрьевна. Коллектив у нас дружный, боевой. Как говорится, один за всех. Надеюсь, вы из него не выпадете. И смените, пожалуйста, туфли на форменные. Или хотя бы наденьте черные. Красные с серым смотрятся вульгарно.

Дорога от отдела до опорного пункта охраны порядка сильно отличалась от Елисейских Полей. Ни кабаре, ни бутиков, ни Триумфальной арки. Зато — покоцанный тротуар, арбузные лотки и продуктовые ларьки, из окошечек которых на свет глядели восточные женщины, не имевшие разрешения на торговлю. Магазин шмоток с выгоревшими буквами «Распродажа» на витринном стекле и продуктовый с наглухо закрашенными стеклами, возле которого мужичок продавал свежие огурцы, разложив их на ящике.

А вот погода была поистине парижской. Не жаркой, но и не прохладной. Располагающей к пешеходным прогулкам и распитию легких спиртных напитков, вызывающих ожирение и патологии поджелудочной железы. Есть и нам чем гордиться.

Никита поэтому и предложил прошвырнуться пешком, а не ехать на автобусе. Тем более что идти недолго — минут двадцать строевым шагом, минут тридцать шагом прогулочным. Светочка не возражала. Прохожие снова оборачивались, любуясь парой в форме.

— Светлана Юрьевна, может, на «ты»? Для вхождения в образ? Не возражаете?

Блин, для вождения в образ… Может, они уже все знают про внедрение? И теперь при каждом удобном случае будут подкалывать.

— Не возражаю.

— Тогда сразу вопрос начистоту…

«Кого ты тут пасешь, мусорка?»

— Ты водку пьешь? Или только вино?

— Это ты к чему?

— Ну как к чему? Вливание в коллектив — сложнейший психологический процесс. И по обычаям предков вновь прибывающий обязан устанавливать отношения с помощью древнего обряда, называемого в научных кругах — проставой. Но так как ты женщина, а мы джентльмены, расходную часть берем на себя. Поэтому и спрашиваю — что ты пьешь?

— Вообще-то, ничего, но ради обычая согласна на сухое красное.

— Отлично! Я тоже винишко предпочитаю. И есть на карте района надежные точки… А насчет участка не волнуйся. Земля как земля. Всего пять домов да десяток контор. Полсотни судимых. Это Пингвин жути нагоняет. Но с заявительскими не пугает, за палки три шкуры дерет. Но с другой стороны — как без показателей? Вот представь — отменят их. Приду я на опорный, закину ногу на ногу и буду в потолок плевать. Или свои вопросы решать. Преступность тут же вырастет, демократы опять завоют — меняйте систему. В общем, как ни крути — а мы по-любому уроды. Поэтому не ленись лишний раз составить протокольчик об административном правонарушении. И людям польза, и государству приятно. Только на покойников не составляй — это не по-христиански. Есть у нас ухари — на жмуров мелкое хулиганство или неправильную парковку вешают. Те же не опротестуют и жалобу не напишут. Если только в небесную прокуратуру…