"Расскажите мне о ней", – попросила Гвен.

Лицо Королевы просияло от упоминания о девочке.

"Она необыкновенная. Я никогда не встречала никого умнее её. Серьёзно. Не знаю правда, в кого она такая удалась – точно не в меня".

Королева покачала головой, и глаза её заблестели от восхищения.

"Как десятилетней девочки мог развиться интеллект достаточный, чтобы стать придворным учёным? Она не просто очень сообразительная, но ещё и чрезвычайно усердная. Знания – это не просто её страсть, это – одержимость. Спроси её что-угодно о нашей истории, и она тебе расскажет. К своему стыду, я вынуждена признать, что её знания превосходят даже мои. Но я очень ею горжусь. Только вот она дни напролёт она не выходит из библиотеки и совсем не видит солнца. Я бы отправила её поиграть с друзьями на улице, если бы имела хоть какое-то влияние".

Гвен слушала и вспоминала о своём первом знакомстве с этой девочкой. Там, на пиру, она захватила её внимание. Сразу было видно, что это необычный ребёнок. Гвен и сама питала любовь к книгам, и ей казалось, что она нашла родственную душу. В детстве она проводила всё свободное время в Учёном Доме, и, если бы отец не вмешивался, навсегда бы зарылась в книги.

"Ваш муж велел мне первым делом встретиться с ней", – сказала Гвен. "Он советовал расспросить у неё побольше об истории, прежде чем отправиться в башню для знакомства с вашим сыном, Кристофом. Он сказал, что она меня подготовит, объяснит, как обстоят дела".

Гвен увидела, что лицо Королевы помрачнело от упоминания о сыне. Она горько кивнула.

"Да, она расскажет тебе всё о проклятой башне и прочем", – ответил она. "Только я не знаю, какой в этом толк. Те мои дети, что сейчас в башне, утрачены для меня навсегда".

Гвен пострела на неё с недоумением.

"Дети?" – оторопело переспросила она. "Король сказал мне об одном сыне. Есть и другие?"

Королева опустила взгляд и долго молча шла по улицам. Когда Гвен уже не верила в то, что та ответит, Королева смахнула слезу и взглянула на спутницу полными печали глазами.

"Там живет ещё одна моя дочь".

Гвен охнула.

"Дочь? Ваш муж о ней не упоминал".

Королева кивнула.

"Катрин. Он никогда о ней не говорит, делает вид, будто её не существует. Потому что она не в себе".

Гвен растерялась ещё больше.

"Не в себе?" – эхом повторила она.

Королева снова отвернулась, и Гвен поняла, что эта тема была слишком болезненной. Она решила не настаивать и умолкла, хотя внутри сгорала от любопытства – оказалось, люди с Перевала таили множество секретов. Эта мысль заставила её вспомнить о другом королевском отпрыске, Мардиге, и задуматься над тем, что за тёмную сторону скрывала их семья.

Они прокладывали себе путь по улицам, пока наконец не повернули за угол, где Королева резко остановилась. Она подняла голову вверх, и Гвен поступила так же.

У Гвен рот открылся от удивления при виде стоявшего впереди здания. Гвен никогда не видела ничего подобного – в стену из отполированного до блеска мрамора были врезаны огромные золотые арочные двери, испещрённые затейливыми гравировками, изображавшими всевозможные виды книг. Длинные заострённые к верху витражные окна вдоль фасада делали это здание похожим на собор, только с кругом в основании. Усиливало впечатление и то, что оно стояло посреди открытой городской площади и было окружено пустым круглым двором, мощёным золотой плиткой. Гвен бросилось в глаза, что в этом городе уважали книги и учёность – как могло быть иначе, если Королевская Библиотека стояла в самом центре и так и манила к себе?

"Моя дочь ждёт тебя внутри", – сказала Королева грустным тоном. "Спрашивай её, о чём хочешь. Она расскажет тебе всё. Мне, как матери, слишком больно говорить о некоторых вещах".

Она поспешно обняла Гвендолин, развернулась и вместе со своей свитой скрылась за ближайшим поворотом.

Гвен осталась в одиночестве перед огромными – двадцать футов в высоту и один фут в толщину – золотыми дверями, решительно опустила ладонь на золотую ручку и потянула её на себя, готовая попасть в другой мир.

*

Как только Гвен вошла под сень Королевской Библиотеки, она сразу же заметила встречающую её Жасмин, которая стояла одна в просторном мраморном холле, сложив руки на поясе, и радостно улыбалась гостье. Её глаза светились интеллектом.

Девочка, завидев Гвендолин, тут же бросилась к ней и схватила её за руку.

"Я тебя всё жду и жду!" – воскликнула она и, не дожидаясь ответа, потащила Гвен вглубь коридора. "Папа сказал, что ты придёшь сегодня утром, и я жду с тех самых пор. Уже по сто раз выглянула из каждого окна. Наверное, мама повела тебя на одну из своих длинных скучных экскурсий?" – спросила она, смеясь.

Гвен не удержалась и рассмеялась вместе с ней – детский задор был очень уж заразительным. Жасмин покорила её с первого взгляда своим умом и добротой, разговорчивостью и весёлым нравом. Она даже ходила вприпрыжку, проявляя неожиданную для Гвен игривость. Гвен ожидала, что девочка будет серьёзной и отрешённой, потерянной в книгах, как любой учёный, но Жасмин производила обратное впечатление. Она была по-детски беззаботной, смешливой и общительной. Гвендолин и сама была такой в юности, а теперь пыталась вспомнить, когда она успела всё это растерять.

Жасмин вела её по бесконечным коридорам и болтала без умолку, резво перескакивая с одной темы на другую, то и дело указывая на новые стеллажи книг.

"Вот здесь собрание трагедий нашего первого драматурга, Цирселеса", – рассказывала она. "Мне они кажутся по большей части банальными, весьма предсказуемыми как для первого поколения драматургов Перевала. Стоит признать, конечно, что всех тогда учили на военных, а не на писателей. Как говорит Кельтес, с каждым новым поколением приходит утончённость и внимание к возвышенному. Все мы так или иначе стремимся к совершенству, верно?"

Гвен смотрела на неё в ответ, поражённая её речью, этим нескончаемым потоком фактов и размышлений, а её гид неустанно вела её дальше, к новым и новым стеллажам. Они проходили коридоры с расписными стенами и золочёными полами, которым не было видно конца.

Библиотека походила на лабиринт, и Жасмин вела гостью по запутанным узким проходам между полками книг. На золотых стеллажах, возвышавшихся на двадцать футов вверх, стояли сплошь старинные фолианты в кожаных переплётах, на корешках которых Гвен узнала надписи на древнем языке Кольца. От такого количества книг даже у Гвен перехватило дух, а Жасмин невероятным образом умудрялась помнить каждую из них.

"А здесь, конечно же, наши учебники истории", – продолжила Жасмин, снимая с полки пыльный том и пролистывая его на ходу. "Коридоры с ними тянутся много миль. Всё организовано по хронологии – от древнейших историков до современных. Хотя, вообще-то, должно быть наоборот. Логично было бы предположить, что нынешние учёные опираются на труды предшественников и при этом предлагают более прогрессивный взгляд на историю Перевала и Кольца. Но это не так. Часто оказывается, что древние летописи написаны куда лучше, чем всё, что писалось потом. Я думаю, что есть доля правды в том, что каждое новое поколение в чём-то превосходит старое, но верно также и то, что нашим предкам была доступна древняя мудрость, непостижимая для нас. А ты как считаешь?"