– Это храм дьявола, а не Бога, – в запальчивости, забывшись, воскликнула Бьянка, – ибо дьявол – творец всего телесного и видимого, поэтому небо, солнце и звезды также принадлежат ему! Он создает бури и громы, заставляет светить солнце и лить дождь, а Бог к этому непричастен. От жен своих дьявол народил сыновей, и от них пошел род человеческий. Так что вы, святой отец, и ты, монах, – слуги дьявола! И все ваши молитвы – суть обман!

Монах побледнел, губы его задрожали. Он бросил быстрый и беспокойный взгляд на настоятеля, словно спрашивая, не следует ли тотчас кликнуть братию, чтобы схватить еретичку.

– Ересь! – вскричал настоятель, бешено вращая глазами и отступая шаг за шагом в глубь кельи. – Ты должна быть немедленно осуждена за богопротивные высказывания в адрес Церкви и божественного учения, и предана костру! Брат Марк, немедленно ступай за стражей! Мы выдадим ее на суд епископа. Проклятые катары, они проникли уже и сюда, мало им своего богомерзкого, отравленного Лангедока!

– Но ведь она спасла мне жизнь, – неожиданно подал голос принц со своего ложа. – Мне и в самом деле, кажется, становится лучше, и это вовсе не от ваших молитв, которые и здорового способны уложить в могилу.

Настоятель побледнел, закрестился распятием, висевшим у него на шее.

– Вот еще одни богомерзкие речи, которые довелось мне услышать в стенах моей обители…

Бьянка опомнилась, решила исправить положение:

– Прошу простить меня, святой отец, – припала она к его руке, – гнев внезапно овладел мною, а он плохой советчик. Похоже, я сказала вовсе не то, что думала, и теперь хочу взять обратно свои слова.

Гарт сжал ей руку повыше локтя. Хорошо, что она образумилась. Ни к чему учинять скандал в монастыре. Вряд ли это одобрит отец принца, человек весьма набожный. Если же настоятель будет продолжать стоять на своем… И Гарт выразительно посмотрел на Герена. Тот, поймав этот взгляд, сжал рукоять ножа, висевшего у него на поясе.

Но настоятеля уже понесло.

– Нет! – продолжал он возмущаться. – Не допущу альбигойской ереси в своем монастыре! Немало костров уже вспыхнуло по всему королевству; ты, дочь Ехидны, будешь не первой и не последней! Брат Марк, куда я приказывал тебе идти? Каких еще указаний тебе надо?

Монах кивнул, повернулся и скрылся за дверью кельи.

– Нет, одного я сегодня точно убью, и да простит меня Бог, – тихо произнес Герен.

Гарт, снова переглянувшись с ним, встал так, чтобы загородить собою дверь, и заговорил о чем-то с настоятелем. Герен, расценив это как сигнал к действию, незаметно выскользнул из кельи. Вскоре он вернулся, но уже в рясе брата Марка, которого привел обратно чуть ли не голого, в короткой нижней рубашке. Руки у монаха были связаны его же веревкой, а в рот Герен запихнул ему свой зеленый платок.

Гарт мигом понял, что надо делать, и протянул руку к Бьянке:

– Дай мне тряпку, где была жареная змея.

И пока настоятель, выпучив глаза и вцепившись в распятие, силился понять, что происходит, ему затолкали тряпку в рот. Но оставались свободными руки. И они начали оказывать бурное сопротивление. Чем же их связать? Гарт бросил взгляд на Бьянку. Мгновенно догадавшись, она тотчас разодрала на ленты монастырскую простыню. Святой отец понял наконец, что ему грозит, и рванулся к выходу, но его крепко держал Гарт, а Герен тем временем опутывал незадачливому настоятелю запястья.

– Теперь ноги! – со знанием дела заявил недавний искатель желудей. – Одному и второму. Потом пусть отдохнут на койке, авось Господь не осердится на своих слуг, если они пропустят одну-две молитвы.

– Для надежности – связать их вместе! – подал мысль внезапно развеселившийся принц. – А хватит веревок – так прикрутить обоих к койке, чтобы не попадали на пол.

Минута-другая – и от простыни осталась одна память. Но службу свою она сослужила добре, хотя и несколько в ином амплуа: веревок, которых из нее навили, вполне хватило для задуманного дела, их осталось даже, чтобы подпоясаться Герену. Впрочем, подумав, он забрал пояс монаха, предварительно скрутив тому руки веревкой из простыни. И оба святых отца, бешено вращая глазами, мыча и брыкаясь, связанные спина к спине, кулем упали на койку, которую услужливо освободил для них будущий монарх Франции. Их надежно привязали с обеих сторон, потом Герен осторожно выглянул в коридор, а Гарт в это время вытащил из кармана у настоятеля ключ от кельи.

Бьянка, как ни крепилась, не смогла сдержать смеха. Стоявший у стены принц, глядя на нее, заметил:

– А ты хотела рассказать мне веселую историю! Гляди, лучше этой и не придумать. Клянусь, вспоминая этих двух святош, я буду хохотать еще с неделю!

– А сейчас нам пора убираться отсюда, – рассудительно молвил Герен, – пока монахи готовятся к одной из своих служб. Я выведу вас отсюда.

– Согласен, – кивнул Гарт. – Филипп, сможешь идти? Твое потрясение, полагаю, уже прошло?

– Смогу, но, по-моему, я еще очень слаб. Бьянка, помоги мне, как бы я не упал. И вы двое тоже.

Принца осторожно поддержали под руки. С улыбкой оглянувшись на святых отцов, он не спеша направился к двери, по дороге высказав опасение:

– Монахи скоро бросятся в погоню, станут кричать на всех улицах, что нечистая сила ворвалась к ним в обитель и насмеялась над настоятелем и одним из братьев.

– Пусть эти двое благодарят Бога, что им сохранили жизнь, – ответил на это Гарт. – К тому же их не скоро обнаружат, – я запру дверь на ключ. А стены замка надежно укроют нас. Черт побери, Филипп, ты что, забыл – ведь рядом твой королевский дворец! Пусть кто-нибудь попробует сунуть туда нос! Надеюсь, стража знает тебя в лицо?

– Еще бы ей не знать будущего короля Франции! Не правда ли, Бьянка? Ну и работы ты нам задала, – внезапно рассмеялся Филипп. – Недаром говорят: «Тело женщины слепил Бог, а вот ее мозги оставил на усмотрение дьявола». Итак, друзья мои, если все готовы – в путь! Выйдем из монастыря – а там до замка рукой подать.

– Жаль платка, – вздохнул Герен, – мне его подарила одна прекрасная фея. Она, хоть и дочь водоноса, умеет играть и петь.

– Зачем же ты оставил его во рту у монаха? – засмеялась Бьянка. – Или мало было у нас тряпья?

– Во-первых, он мог сразу заорать, а это нас никак не устраивало, – объяснил Герен, – а во-вторых, на этом зеленом платке уже места живого не осталось. Вот повезло монаху! Его счастье, если он не подхватит насморка, наглотавшись содержимого своего кляпа.

– А ты сам? – спросил Гарт. – Твой насморк прошел?

– В тот же миг, как только я понял, какую службу может сослужить подарок прекрасной дочери водоноса.

Через некоторое время все четверо в сопровождении слуг входили в покои Компьеньского замка.

К вечеру принцу стало хуже: усилился жар. Нестерпимо ныло место укуса. Гарт и Герен не знали, что делать и с надеждой поглядывали на Бьянку: катары занимались врачеванием, их учение предусматривало медицинскую помощь. Бьянка насобирала каких-то трав, наложила их на рану, заварила лечебное питье, кроме этого поила Филиппа малиной и медом. А перед сном натерла ему тело крапивой. То же проделала и утром, потом сменила листья и растолченные корни репейника и дикого бадьяна на свежие.