— Я бы за них вступился в любое другое время, но ты права, я никогда не хотел видеть правды, а ты ее усмотрела. Держа при себе собственное мнение, многое подмечаешь, не так ли? Ты очень проницательна. Но не думай, что я бескорыстен и терпелив, просто дед научил меня всему, что нужно, чтобы заботиться о семье, и я делал то, что делал бы отец, будь он жив. Но я поддался чувству вины, видел плохое лишь в себе, не замечая недостатков остальных. Потому и не осознавал опасность, исходящую от Примо. Лишь хотел, чтобы он стал преданным партнером. На деле же он оказался моим соперником.

— Он бы никогда не смог управлять компанией и заботиться о других, слишком уж большой эгоист. У него нет бремени твоей вины, Сандро. Как бы тебе ни было больно, это является одновременно и твоей силой.

Лицо Алесандро исказилось, на нем отразились боль, сожаление, нежелание признавать правду. Справившись с собой, он обнял жену.

— Помню, сразу после свадьбы я обнаружил в тебе способность необычно смотреть на вещи. Жаль, что я позабыл об этом, дорогая. Больше подобного не случится.

Казалось, невидимые нити между ними, порванные однажды, снова связывались воедино.

— Ты видишь, почему мне нужно с этим бороться? Почему я не могу отказаться от поста и позволить Гиакомо его занять? Будешь ли ты моей союзницей в этом?

— Жаль, что ты рассказал мне все только сейчас. — Октавия поняла наконец, почему муж был всегда так предан семье и эмоционально холоден. Должно быть, полагал, что отныне не должен позволять чувствам руководить поступками, поскольку когда-то это стало причиной смерти отца. Вот почему темперамент матери, ее способность открыто горевать и радоваться любви так смущали его. С одной стороны, это было отражением его собственного характера, с другой, если бы не его импульсивность, мать до сих пор бы жила с любимым мужем. Ей хотелось облегчить эту ношу. — Не знаю, чем я могу помочь.

— Будь сильной со мной вместе.

Никогда в жизни она не была ничьим союзником. Сейчас в ней нуждался сын. Однако Сандро хотел видеть в ней равноценного партнера. Октавия кивнула со слезами на глазах.

— Если ты хочешь.

Он выдохнул с облегчением и улыбнулся. Какие красивые у него губы!

Его улыбка слегка померкла. Он подошел вплотную к ней, наклонился.

— О, простите. — Вошедшая Бри поспешила обратно к двери.

— Останьтесь, — скомандовал Алесандро, задержав девушку, не отпуская от себя жену, которая вспыхнула и уткнулась лицом ему в грудь. — Останьтесь с ребенком, а я провожу Октавию к обеду.

Октавия издала странный звук.

— В чем дело?

«Мы же договаривались».

Она вздохнула:

— Мне нечего надеть.

День затянулся. Обед, ужин. То и другое стало пыткой для Октавии. Она поговорила по телефону с матерью, однако это отнюдь не сняло тяжесть с души. Она вспомнила ее слова: «Мы не думали, что ты вернешься так быстро. Нас там, наверное, ожидали на праздновании дня рождения? Ну, извинись за нас».

По-видимому, рождение внука и возвращение домой дочери после восьмимесячного отсутствия — недостаточная причина, чтобы покинуть уютную виллу.

Кроме Эрманно, который и впрямь тревожился, никто в доме не был дружелюбен с Октавией. Если она входила в комнату, воцарялось молчание, когда проходила по коридору, закрывались двери. Словно время повернулось вспять, и она вновь очутилась в интернате. Сандро подолгу отсутствовал по делам, и ей приходилось самостоятельно справляться с проблемами. Это было мучительно, и вечером, ложась спать, Октавия всерьез думала, что совершает ошибку. Как можно все исправить, если семья враждебна к ней? Она забылась тревожным сном. Разбудил ее Сандро. Прижавшись к ней горячим телом, положил руку ей на бедро. Волнение током пробежало по телу, и Октавия повернулась к нему, слегка отодвигаясь в смущении.

— Что ты здесь делаешь?

— Ложусь спать.

В комнате было темно, и она не видела его лица, но вспомнила его слова о том, что по возвращении в Италию они будут спать вместе. Вот только сейчас не была уверена, что готова к этому. Однако, судя по сигналам тела, все же готова. Рука Алесандро обвила ее талию и притянула к себе. Словно вспоминая давний сон, она поддалась и прижалась к его груди, задрожав от удовольствия. Как давно она не ощущала его сильного тела так близко. Октавия не сумела сдержать удовлетворенного вздоха, вспоминая приятные ощущения его гладкой кожи и твердых мышц. Темная комната и мягкая постель заставили забыть все тревоги. Как хорошо, что можно просто наслаждаться.

— Дорогая, я стараюсь не… Слишком поздно.

Октавия чувствовала, что он возбужден. Твердый бугорок прижимался к ее животу, едва не вырываясь из шелковой ткани шортов.

— Ты никогда не надеваешь ничего в постель.

— Так я могу вставать к Лоренцо. Остановись, — прорычал он, хватая ее за запястье. Однако не отвел ее руку, позволяя обвести пальцем контур возбужденного члена.

Она потерла мягкий шелк, лаская чувствительный холмик. Алесандро дернулся.

— Это прекрасно, но ты должна остановиться.

Желание охватило ее. Хотелось вновь открыть для себя его тело, ощутить запах и вкус, доставить ему удовольствие. Лишь в постели Октавия чувствовала себя равноправным партнером мужа, поэтому мысли о других женщинах причиняли невыносимую боль. Ей хотелось быть единственной, особенной, поражать и радовать. Он был невероятно возбужден. Октавия поняла, что он не лгал, говоря, что у него не было других женщин.

— Милая, перестань, я сейчас кончу.

— Я этого и хочу.

Впервые за долгое время она была сама чувственность, наслаждаясь этим. Покрывая поцелуями его грудь, сунула руку под шорты, проводя ладонью по самому возбужденному мускулу его тела, твердому и напряженному. Он что-то пробормотал. Не слушая его, она продолжала исследовать его тело и нашла сосок.

— Ты хочешь, чтобы я прикоснулась здесь? Или здесь? — Она сжала рукой горячий твердый орган, проводя по нему вверх и вниз.

Грубое слово сорвалось с его губ. Сандро поймал ее руку и сжал сильнее. Шелк слегка сдвинулся, член дрогнул и напрягся сильнее. Горячий, он словно обжигал ее пальцы. Алесандро запустил руку ей в волосы и потерял контроль над собой. Удовлетворенные стоны срывались с его губ, мышцы живота напряглись, теплая жидкость оросила руки Октавии. Она улыбнулась, довольная собой, и прижалась губами к его груди, где колотилось сердце. Алесандро поглаживал ее руки, спину и плечи.

— Не могу поверить, что ты вот так просто мной овладела. — Перекатившись назад, он прижался к ней, не слишком тесно, но достаточно, чтобы она ощутила его силу и тяжесть. — Я не знал, как смогу заснуть рядом с тобой, но такого точно не ожидал, ты маленькая сексуальная ведьмочка. Я собирался вести себя как джентльмен.

И поцеловал ее. Сначала быстро и легко, потом страстно и жадно. Возбуждение охватило Октавию, тепло распространилось между ног.