Мазуров ушел, но минут через десять вернулся с квадратными глазами.

— Представляешь, он распорядился отправить машину в Константиновку прямо при мне.

— Какую?

— Воронок.

— Вот это да! Не ближний путь! Расщедрился Мамон.

— Значит, это ему выгодно, — решил Астафьев. Оба майора с удивлением посмотрели на молодого коллегу.

— А лейтенант точно уловил суть дела, — хохотнул Колодников. — Мамонов ничего не сделает, если это ему не выгодно.

— А как же мы? — спросил Юрий. — Нельзя же дать им повернуть дело по-своему…

Он хотел еще что-то добавить, но тут Мазуров вскочил и, замахав руками, как курица-наседка крыльями, вышел в небольшой тамбур, плотнее прикрыл дверь и прибавил громкость радиоприемника. Разговор продолжался под звуковое оформление классической музыки.

— Тебя куда бросили? — спросил Мазуров Колодникова.

— На эту, колодезную купальщицу.

— Без экспертизы это полный висяк.

— Я тоже так думаю, — согласился Андрей.

— Может, тогда плюнуть на все и заняться делом Орловой?

— Можно попробовать. Ты как, Юр?

Астафьев молча кивнул.

— С чего начнем? — спросил Мазуров. Колодников посмотрел на лейтенанта:

— Прежде всего, ты навестишь свою крестницу….

Через десять минут план был готов.

Выйдя в коридор, Мазуров нос к носу столкнулся со «старым знакомым».

Толика Афонькина в наручниках волокли под руки два милиционера. Увидев майора, невезучий любитель красивой жизни взвыл.

— Иван Михайлович, вы же говорили, что я главный свидетель, а эти волки забрали меня как последнего урку!

Майор только развел руками, ничего утешительного Афонькину он сказать не мог.

— Плохой знак, — шепнул он Колодникову.

— Это точно.

* * *

Визит Астафьева в больницу не принес положительного результата. В коридоре он встретил мать Ольги.

— Добрый день, Анна Владимировна. Как Ольга? — спросил Юрий.

— Ой, Юрочка, даже не знаю!

— В чем дело? — встревожился лейтенант.

— Ресницы у моей девочки задрожали, как будто глаза открыть хочет, я — бегом за врачами.

— И что врачи?

— Не знаю, они сейчас совещаются. Меня не пускают.

Астафьев тихо вошел в палату. У кровати Ольги стояли два врача, один из них был знакомый Астафьеву Сударушкин. Лишь взглянув на девушку, Юрий понял, что она пришла в сознание: глаза ее были открыты, но выражение их было крайне испуганное, дыхание прерывистое.

— Здравствуйте. Что случилось? — обратился лейтенант к Сударушкину — Не знаю, обрадую вас или огорчу: Орлова пришла в сознание, но у нее практически полная амнезия. Она ничего не помнит и поэтому напугана этим до предела, — ответил Сударушкин, отводя Астафьева в сторону.

— Это надолго? Амнезия?..

— На этот вопрос вам никто не ответит. Амнезия — непрогнозируемое состояние. Были случаи, когда память к больным вообще не возвращалась. Или возвращалась частично. В данном случае это последствие сильного удара по голове.

Но Юрия интересовала одно.

— Значит, в ближайшее время рассчитывать на показания Орловой нельзя? — все-таки переспросил он.

— Я все объяснил. Девушка перенесла нервный стресс, и даже если бы к ней вернулась память, я вряд ли позволил бы вам сразу беседовать на тяжелую для нее тему. Сейчас ей необходим покой.

— Доктор, я вас очень прошу, если к Орловой вернется память, хотя бы сообщите нам.

— Хорошо, — согласился Сударушкин. — Но повторяю, это может произойти и не скоро.

В палату внесли штатив для капельницы. Пока мед сестра устанавливала систему, Астафьев отвел Сударушкина к окну.

— Вам насчет Ольги из нашего ведомства сегодня еще не звонили?

— Пока нет.

— Если позвонят, скажите то же, что и мне, но поменьше оптимизма. Для ее же пользы.

Доктор с удивлением посмотрел на лейтенанта.

— Тайны мадридского двора?

— Есть некоторые сложности, — признался Юрий.

— Хорошо, нет проблем. Сделаем в лучшем виде, — заверил доктор.

В коридоре Астафьев покосился на сидевших на диванчике двух милиционеров.

Один из них, позевывая, листал журнал, второй заигрывал с хорошенькой медсестрой. Никто из них не обратил внимания на то, что кто-то вышел из палаты.

— Охрана, язви тебя! — пробормотал Астафьев, но одергивать бойцов не стал.

Больше всего Юрий рассчитывал как раз не на них, а на родителей Ольги. Эти же двое перед дверью должны сдерживать убийц самим фактом своего присутствия. "Да, — размышлял он, — вроде бы есть главный свидетель, а в то же время и нет.

Рассчитывать на Орлову пока нельзя".

* * *

Как и было задумано по плану, лейтенант отправился по адресам участников банкета. Сначала он решили опросить второстепенных лиц: официантов, поваров, администраторов. Увы, это ничего не дало. Работников сферы обслуживания интересовало только одно: как побольше урвать для себя с банкетного стола.

Гораздо больше дали показания личного шофера самого Стародымова.

Астафьев застал его в гараже рядом с мэрией. Мужчина лет сорока пяти неторопливо, копался в моторе черной «Волги», но охотно оторвался от своего занятия для разговора с оперативником. Себя он попросил называть просто Иваном.

В тот памятный вечер он находился при машине и поневоле видел всех выходящих на крыльцо ресторана покурить.

— В синем платье, говоришь? С блестками? — переспросил он Астафьева. — И на голове такая вроде как башня? Видел, как же. Она из девиц, наверное, единственная не курила.

— Откуда вы знаете?

— Да другие постоянно выскакивали из ресторана посмолить, а ее я один раз только и видел. Она вышла из ресторана и пошла по аллее.

— Одна?

Иван ненадолго задумался.

— Сначала с ней была еще одна деваха, тоже хорошенькая, в серебристом таком платье, волосы распущены. Она, по-моему, не хотела, чтобы та, в синем, уходила. За руки ее все хватала, тянула за собой… Поддатенькая она хорошо была, это точно.

— Кто поддатенькая? — не понял Юрий. — В синем платье или в серебристом?

— В серебристом, а про ту ничего такого сказать не могу.

— Она в какую сторону пошла? По аллее в сторону памятника или в противоположную?

— В противоположную.

«В сторону дома», — подумал Юрий.