Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, собственно, никак. Я почти ничего не чувствую. Просто стараюсь смотреть куда-нибудь в сторону.
Саша почувствовала гадливость. Тошнота подбиралась к горлу, по диафрагме пробегали ледяные волны спазмов. Вдруг оказалось, что Полина не такая уж беззащитная и вообще не такая, какой Саша ее себе представляла: в этом ледяном тоне не было ни ранимости, ни чувствительности, ни чувственности. Но на всякий случай Саша все-таки спросила:
— А что историк?
— Да он тоже ко мне пристает, — ответила Полина, и в ее голосе Саше почудилось хвастовство, мол, вот я какая, все мужчины любят только меня. — Вадик с докладом был у него всего два раза, а меня историк просит приходить каждую неделю.
И Полина коротко хихикнула: вызывающе, может быть, даже с торжеством. А потом поставила на место еще один кусочек пазла.
1
Иногда Михаил оставался на съемной квартире до утра, чтобы увидеть, как Рита встает на работу. Он просыпался за пятнадцать минут до нее, и к тому моменту, когда мобильный телефон на выдвижной доске секретера начинал вибрировать и вертеться на месте, он уже сидел у окна одетый, тщательно причесанный и гладковыбритый.
Михаил смотрел, как Рита просыпается: она высовывала из-под одеяла то руку, то ногу, потирала глаза, потом вытягивалась через узкий проход между диваном и секретером, так что одеяло свисало по обеим сторонам, как попона, и, наконец, выключала будильник. Потом запускала компьютер, чтобы за завтраком посмотреть почту и новости. Затем непременно подходила к окну и долго стояла, вглядываясь в улицу: стояла, как была, в майке, через которую просвечивали соски, и в трусах. Затем делала шаг вглубь комнаты и снимала с себя майку. Свет был включен, и он отлично видел ее сквозь тонкий тюль, который только притворялся преградой.
Михаила очень возбуждали краткие мгновения ее наготы, он мучительно жаждал продлить их и этим утром придумал как. Он включил аську и, едва только Рита стянула майку, отправил сообщение:
— Привет!
Рита вздрогнула и замерла.
Аська никогда не оживала утром.
И уж тем более Рита не ожидала, что к ней постучится Вестник.
Вестник был исключительным. Он писал замечательные рассказы: мрачноватые, страшные, тягучие, с неизменно неожиданным финалом. Он быстро стал одним из форумных любимчиков, но всегда поддерживал Риту, тогда как остальные в основном ругали.
А теперь он впервые стучался к ней в аське.
Рита замерла, стараясь унять сердце, которое билось у нее в горле, как рыба в садке. Майка осталась зажата в руке. Рита пошла к компьютеру прямо с ней, потом вернулась к стулу, чтобы повесить ее на спинку, но так и не повесила.
Обилие бессмысленных движений испугало ее саму. Еще вчера Рите казалось, что она не испытывает к Вестнику каких-то особенных чувств, но выходило, что они таились где-то внутри, глубоко, неосязаемо и незримо, словно огромные пресноводные рыбы под извилистыми корягами.
— Привет! — ответила она и прикрылась рукой, словно выключенная веб-камера могла передать через аську изображение ее обнаженной груди.
— Извини, что так рано, — тут же отозвался Вестник. — Увидел, что ты в Сети, и вдруг понял, что соскучился.
Рита почувствовала, как смущение ожгло ее лицо огнем. Она села перед компьютером и положила руки на клавиатуру, забыв о том, что не одета.
— Может быть, я не вовремя? Ты, наверное, опаздываешь на работу?
— Нет, что ты! — ответила Рита, и это было откровенной ложью. — Я встаю немного заранее. По утрам хорошо пишется.
— Значит, я мешаю писать? Извини. — И Вестник прислал смайл, который протягивал Рите алую розу.
— Нет, я всегда рада с тобой поговорить.
— А что ты пишешь?
— «Детей Луны», что я еще могу писать? — И Рита тоже улыбнулась желтой компьютерной улыбкой.
— Слышала про новый конкурс?
— Нет. А что там?
— Эротика. Давай напишем что-нибудь в соавторстве. Мне кажется, у нас получится.
— Правда?
— Я помню ту твою фотографию. У тебя очень красивая спина. Я хочу написать про эту спину.
— Но сейчас-то я другая. Почти на десять лет старше.
— А ты сфотографируйся, пришли мне снимок, и я скажу, какая ты…
— Вряд ли это вдохновит тебя на эротический рассказ.
— А знаешь, что меня вдохновляет?
— Что?
— То, что мы оба сидим перед компьютером, и ты можешь быть сейчас в махровом халате, непричесанная и сонная, а я все равно представляю, что на тебе ничего нет, и это прекрасно.
Рита вздрогнула и взглянула вниз, на голую грудь. Потом сделала неуверенный жест рукой: то ли погладила себя, то ли проверила, действительно ли не одета.
— Почему ты молчишь? — окликнул ее Вестник. — Я наговорил лишнего? Прости!
За частоколом восклицательных знаков возник смайлик, в отчаянии бьющийся головой о стену. Рита улыбнулась. Если секунду назад ей казалось, что напор слишком силен, то сейчас она снова расслабилась. Сердце билось часто и сильно, но ритм стал приятным и словно бы танцевальным.
— Я здесь. Извини, отвлеклась. Нет, все в порядке, точно.
Рита поставила улыбку.
— Слава богу! — тут же отозвался Вестник. — Слушай, а как тебя зовут на самом деле?
— Я Маргарита. Рита.
— А я — Михаил. Знаешь, я поймал себя на мысли, что хотел бы приехать к тебе и увидеть, какая ты.
И Рита, слегка поколебавшись, ответила:
— Я бы тоже этого хотела.
2
— …Деверя… Ты меня слышишь?
Полина вздрогнула. Она совсем сползла под парту, и ей приходилось держаться за стул, чтобы не упасть с него. Пальцы сжались так сильно, что наверняка побелели, и она думала об этом, а историка совсем не слышала. Просто выбросила его из головы со всеми его безумными королями, распутными королевами и дофинами сомнительного происхождения.
— Что я сейчас сказал? — Историк нагнулся, и на Полину пахнуло немытыми волосами и подкисшим, начавшим стариться телом.
Полина пожала плечами и вцепилась в стул еще сильнее. Она старалась держаться за слабый аромат шампуня, оставшийся на ее собственных волосах, но историк шумно выдохнул, и она едва не закашлялась от сладковатого неприятного запаха.
— Я сказал, Жанна и Изабелла настолько связаны между собой, что существует даже версия — неподтвержденная и крайне сомнительная, — что Жанна может быть королевским бастардом, дочерью Изабеллы и ее деверя, то есть брата короля, Людовика Орлеанского. Ты слышала об этом?
— Да, вы говорили. — Полина кивнула.