– Лен, правда, я чувствую, что Ирка в этом замешана. В краже приборов. Не знаю как, но замешана.

Лена промолчала: интуиция у Люси была отменная. Печка сообщила, что курица разморозилась, Лена достала сковородку.

– Давай я, – отодвинула ее подружка, ловко разрезала курицу и уложила куски на сковороду. – До чего же есть хочется…

Люся смотрела на готовящуюся еду такими несчастными глазами, что Лена поняла:

– Ты что, с утра голодная ходишь?

– Да, – грустно ответила подруга, – в институте ни одной свободной минуты не было, а потом я тебя ждала, потому что ехать домой, когда такие дела творятся, не могу. Вдруг еще что-нибудь произойдет?

– Что произойдет, горе мое?

– Не знаю. Убьют кого-нибудь или что-нибудь свистнут. Сама, что ли, не понимаешь?

Они посмотрели друг на друга и расхохотались, хотя ничего смешного во всем, что произошло, не было. И принялись опять изучать списки.

– Лена! – ахнула Люся через несколько минут, – Смотри: Митрофанов И. Г., 20.34. Это Игорь Митрофанов, он не мог выйти в 20.34. Он вышел вместе со мной, около пяти. Мы с ним еще покурили на крыльце. Он в пятницу последний день работал, в частную фирму уходит.

Люся ошарашенно смотрела на Лену.

– Он вышел вместе со мной и отдал пропуск.

– Кому отдал? – Лена уставилась в бумаги. – Охраннику?

– Н-нет. Не помню. – От волнения Люся даже укусила себя за палец. – Лена! Он отдал его Магулову. Точно! Игорь программист, как и Вовка. Они подошли к проходной вместе, потом Игорь отдал пропуск Магулову. Тот ушел, а мы с Игорем на крыльце постояли. Ты видишь? – Люся ткнула пальцем в бумагу. – Магулов вышел в 17.14, а я в 17.15. Значит, Игорь вышел по Вовкиному пропуску. Я когда к проходной подходила, они через турникет переговаривались. Вот ведь бедолага…

– Это ты про Магулова?

– Конечно. Про кого же еще? Если мы его за пять минут вычислили, значит, другие еще быстрее вычислят. Колоть его надо, Лена. Прижать фактами и заставить признаться.

– Перестань. Нужно все Нонне рассказать. Или Юрию Викторовичу.

Они поглазели друг на друга, и подруга решила:

– Давай вино вчерашнее допьем.

– Давай, – согласилась Лена, – заслужили.

К тому же курица была готова и выглядела восхитительно, радуя румяной корочкой.

Звонок в дверь раздался неожиданно.

– Кого это черт несет? – удивилась Люся.

Лена удивилась тоже: к ней редко приходили нежданные гости. К ней вообще редко приходили гости.

– Нина Ивановна, здравствуйте, – обрадовалась Лена, увидев стоявшую в дверях пожилую женщину. – Заходите, мы как раз ужинать собрались.

– А я тебе пирожков привезла. Помнишь, какие они у меня вкусные?

– Помню, конечно. Спасибо. – Лена взяла пакет с пирогами, завернутыми в фольгу.

– Здравствуй, Люсенька, – Нина Ивановна вошла в кухню. – Что это вы выпиваете? Повод какой?

– Так просто, – отозвалась Лена, доставая еще одну тарелку и рюмку.

– Ну и я с вами выпью. Иногда выпить не грех.

Лена любила Нину Ивановну, много лет помогавшую по хозяйству Лучинским. Жила та в деревне Кустарево, расположенной рядом с дачным поселком, и когда-то еще совсем молоденькой девушкой сидела с маленькими Нонной и Димой Лучинскими, все лето проводившими на даче, а потом, когда те выросли и умерли старшие Лучинские, Нина им продукты покупала, готовила, стирала, сажала овощи. Когда Нонна и Дима осиротели и денег у них почти не осталось, она сама их подкармливала, утверждая, что вырастила фрукты и овощи на их же участке. Сейчас Лучинские платили Нине Ивановне щедро. И очень ее любили.

– Позвонил сегодня Дима, – объясняла старушка, – обрадовал, что Ирка опять домработницу выгнала. Мол, не могла бы я у них пожить, пока новую не найдут? Нет, говорю, пожить не могу, а два раза в неделю приезжать буду, а то ведь она, Ирка-то, его голодом заморит. Заодно вас пирожками накормлю.

– Спасибо, Нина Ивановна, – похвалила пироги Люся. – Страсть какие вкусные!

– Ешьте, девочки. Худые вы обе, скоро светиться начнете. Ты когда тетку-то на дачу повезешь? – поинтересовалась она у Лены.

– В эти выходные точно не успею. В следующие, наверное.

– Привози поскорее. Я уж соскучилась по Лизавете. Она мне как родная. Она, ты да Дима с Нонной. – Женщина вздохнула. – Ирка-то, наверное, и меня скоро выживет. Вы не поверите, как с ней поговорю, так капли сердечные пью.

– Она вам хамит? – поразилась Лена.

Это было странно: Ира, которая вообще-то не стеснялась демонстрировать нелучшие стороны собственного характера и которой, как иногда казалось Лене, доставляло удовольствие откровенно обижать окружающих, при Дмитрии Михайловиче всегда вела себя безупречно.

– Уж не знаю, хамит она или не хамит, а видеть я ее не могу. При нем-то она как шелковая, и улыбнется, и спасибо скажет. А когда его нет, меня вовсе не замечает. А если замечает, так еще хуже. Вот недавно…

Месяца полтора назад, когда еще лежал снег, Дмитрий Михайлович и Ирина решили провести выходные на даче. Предупрежденная хозяином, что они приедут, Нина Ивановна специально позвонила Ирине спросить, какую еду им приготовить.

– Все равно, – равнодушно произнесла та.

– Может быть, творог купить или йогурт какой? – не унималась домработница.

– Да все равно мне, – уже раздраженно сказала молодая хозяйка. – Ну купите йогурты.

– Какие? – не отставала от нее Нина Ивановна.

– Мне все равно, – отчеканила Ирина. – Вы что, не понимаете? Мне – все – равно.

Нина Ивановна купила йогурт с клубникой.

Утром, когда Дмитрий завтракал, а домработница возилась у плиты, спустившаяся на кухню Ирина заглянула в холодильник и сказала мужу:

– Дима, съешь йогурт, он с клубникой, у меня на нее аллергия.

Сказано это было тихо, чтобы муж думал, будто она не желает обижать домработницу, а на самом деле Ирина, конечно же, хотела, чтобы та ее услышала. И прекрасно знала, что Нина Ивановна все слышит.

Йогурты Дмитрий Михайлович терпеть не мог, никогда их не ел, и Нина Ивановна выбросила их, как только хозяева уехали. Даже домой брать не стала.

– Господи! – ахнула Лена. – Да вы бы сказали Дмитрию Михайловичу, зачем же такое спускать?

– Ну ее к черту, – махнула рукой пожилая женщина, – если я все рассказывать буду, язык отвалится. Еще раз пакость какую-нибудь устроит, я уволюсь. Пенсия у меня есть, огород есть. Проживу. Нонну только жалко.

– Нет, – решила Лена, – вы как хотите, а я ему сообщу. Нет, лучше Нонне скажу. Она решит, как ему подоходчивее объяснить.