всем принятым мерам к ускорению разворота, она достигла цели, придя с острых носовых углов. К тому же попадание пришлось в заднюю скулу, имевшую также довольно острые обводы. Взрыватель ударного действия не сработал. Торпеда скользнула вдоль обшивки, мелькнув длинной тенью, закувыркалась в водоворотах обтекавшего корпус океана и скоро пропала из вида в пене.

Когда всем уже казалось, что угроза миновала, где-то под ютом прогремел взрыв, сильно встряхнувший весь корабль. Видимо, стальную сигару затянуло под винт, вращавшийся на заднем ходу, и боевая часть все же детонировала от удара одной из его лопастей.

Весь корпус затрясло. Левую машину пришлось сразу остановить из-за опасных вибраций. Вдобавок заклинило руль. В корме открылись сильные течи. Трюмные бросились в поврежденные отсеки, задраив люки за собой, но быстро выяснить место повреждения не смогли. Вода стремительно прибывала, а крейсер продолжал беспомощно катиться влево, постепенно замедляясь.

При этом он уходил под корму ближайшего из японцев, попытавшись «причесать» его продольным огнем. Но на циркуляции из этого ничего не вышло, а вот под его выстрелы подставились по полной. Тот остервенело лупил из кормовой пушки, добавляя мелочовкой с надстройки. Если бы не удачное попадание нашей трехдюймовки, заткнувшей ему главный калибр, пришлось бы совсем туго.

А на мостике прикидывали, как теперь из всего этого вывернуться, и принимали один неприятный доклад за другим. Больше, чем повреждения от снарядов, беспокоила торпедная дыра в корме. Только спустя семь минут старший механик отчитался, что распространение воды удалось остановить на кормовой переборке заднего трюма. Но заливает все позади нее. Людей оттуда уже вывели, люки и горловины закрыли. Крепят. Так что тонуть теперь уже бывший аэростатоносец пока не собирался.

К этому времени совершенно не управляемый, все еще горящий и ходящий по кругу пароход-крейсер не имел возможности не только перехватить убегавшие пароходы, но и отбиться сам. Попадания становились все чаще. Фор-стенга рухнула, сбитая очередным снарядом, смяв правое крыло мостика.

Тут из блиндированной рубки горящего, яростно, но уже почти безрезультатно отстреливавшегося «Днепра» совершенно неожиданно увидели, как недалеко от удалявшихся на восток транспортов, которых так и не удалось достать, встали нехилые всплески разрывов. Сначала решили, что это собственные шальные перелеты, но для них слишком далеко. К тому же они повторились. А вскоре разглядели на горизонте и далекий, размытый дымкой силуэт их автора.

Беглецы, оказавшись под огнем, сразу развернулись на обратный курс, ломанувшись назад в бухту. А оба охранявших их вспомогательных крейсера, уже пристраивавшихся было поудобнее, чтобы добить русского, которого так удачно подловили, полным ходом бросились к ним. Уже на отходе дали напоследок три залпа, и все. Похоже, для «Днепра» бой закончился. Даже не верилось!

Спустя полчаса с пожаром наконец справились, К этому времени с крейсера, застопорившего и правую машину, уже уверенно опознали в показавшемся с северо-востока корабле наш «Адмирал Нахимов». Это его очень своевременное появление вынудило противника вернуться в бухту. К полудню подтянулся и «Николай I».

Оказавшись блокированными такими серьезными силами, японцы затихли и больше не предпринимали никаких активных действий. Вероятно, надеялись отсидеться до темноты, а потом пробраться вдоль самых скал. Судя по тому, как уверенно они маневрировали, воды эти им известны хорошо, в отличие от нас.

Еще одним их преимуществом, несмотря на явный проигрыш по тоннам водоизмещения, килограммам бортового залпа и миллиметрам брони, являлось наличие надежной связи посредством берегового проводного телеграфа, чего не было у разделенных значительными расстояниями русских отрядов, напрочь «оглохших» от мощных помех, постоянно источаемых чужой станцией.

О своих притеснениях противник уже наверняка наябедничал всем кому надо. Над горой Карогатаке поднимался столб сигнального дыма, в дополнение к густым клубам, валившим из труб судов, укрывшихся во внутренней акватории бухты, и растягиваемым легким ветерком. Сами пароходы невозможно было разглядеть за скалистым мысом, поросшим корявым мелколесьем, как бы ни ерзали наши корабли перед входом.

Ситуация сложилась патовая. Мы пока не могли их прихлопнуть, они в данный момент не имели возможности удрать. И что делать дальше, никто не знал.

С отступлением противника появилась возможность основательно осмотреть повреждения «Днепра». Все, что появилось от взрывов и пожаров, оказалось не так уж и страшно. Искореженные палубы и выгоревшие внутренние помещения находились гораздо выше воды. Снарядных попаданий набиралось почти два десятка. Но разрушения в надстройках, жилой и эмигрантской палубах на боеспособности сказались не сильно. Укоротившаяся мачта и оборванный рангоут вместе с растяжками антенн, когда рядом свои, тоже терпимо.

Самым печальным стало сообщение о гибели всей обслуги «колбасы» и экипажа наблюдателей. Все воздухоплавательное оборудование полностью вышло из строя, а шар уничтожен. От пожара и взрывов пострадало также хранилище оболочек, где выгорели запасы лака и ткани, кладовые химикалий, аэромастерская и газоделательный завод. Но непосредственно на способность держаться на плаву это все не влияло. А вот то, что скрывалось под водой, вызывало серьезные опасения.

Крейсер встал на якорь. Изгибом берега его хорошо закрыло от зыби, так что, даже не имея водолазов, удалось буквально ощупать всю подводную часть пострадавшей кормы. Полное безветрие этому способствовало. Результаты не обрадовали. Взрывом торпеды руль намертво заклинило в положении лево на борт. Само перо руля оказалось загнуто, и вернуть его в прямое положение не представлялось возможным. Кроме того, сорвало левый винт и повредило кронштейн вала. Не исключено, что вал тоже погнут.

В таком состоянии можно было ходить только кругами. Даже буксировка оставалась под вопросом, до тех пор пока не удастся поставить перо руля прямо или просто избавиться от него. Кроме того, предстояло заделать две дыры от японских фугасов, оказавшиеся в опасной близости от новой ватерлинии. Меры по всем этим направлениям уже принимались, о чем и доложили Небогатову.

А на «Николае» размышляли, что же теперь делать. О продолжении осмотра берега дальше к югу речи уже не шло. Подходящих бухт там не было, а подранка одного не оставишь. Да и добычу, так и не добытую им, нужно стеречь, а лучше поскорее прикончить. Вот только как?

Хотя все четыре японских парохода оказались надежно заперты в своем укрытии совсем рядом, в пределах дальностей эффективного огня артиллерии, без аэростата достать их там не представлялось возможным. Размеры бухты и наличие минных аппаратов на вспомогательных крейсерах противника не оставляли шансов тяжелым кораблям войти и уничтожить их огнем. А обстрел по площадям, не видя целей, явно не даст нужного эффекта. Оставалось только ждать появления Де-Веррайона, чей шар, учитывая пока еще приличную видимость, уже давно должен был показаться над горизонтом. Если, конечно, и с ним