не думала подчиняться, явно желая, чтобы третья смерть настигла Александру совсем уж бесславно, в тоннелях Кощеевых казематов. Но нет, дудки! Сунув руку в рукав, Александра обхватила мерзавку грубой манжетой доломана и дернула.

– Бр-р-рыльк! – сказала пробка, выпрыгивая из горла.

Вокруг немедленно поднялся тугой водяной вихрь. С гулким утробным звуком вода закрутила воронку и, урча, принялась вливаться в горлышко. Бутылку трясло и дергало, рука онемела, но Александра держала. Воздух закончился, легкие вспыхнули, сердце бухнуло в горло, но она держала, и вскоре вода спала, позволяя вдохнуть, а потом и вовсе втянулась вся до последней капли.

Упав в изнеможении на пол, Александра заткнула пробку и откинула бутылку. И тут же пораженно ощупала доломан – он был совершенно сухой, от воротника до шнуровых петель. Надо же, как здесь бывает… Почему-то это полезное, практичное волшебство показалось ей, проведшей не одну дождливую ночь в промокшем насквозь мерзлом мундире, похлеще огненных псов и возникающих из ниоткуда потопов.

Она обернулась поделиться своим восхищением с Ягиной, но та уже стояла на ногах и глядела слишком озабоченно.

– Пойдемте, пойдемте! – заторопила она.

Александре передалось ее беспокойство. До последних ворот они почти бежали. Ягина то и дело оборачивалась, тяжело дышала и припадала на больную ногу – подобная спешка явно была для нее испытанием, – однако помощи не принимала.

И вот наконец показалась последняя дверь: толстые чугунные ворота, врезанные в каменную стену и расписанные буквами незнакомого языка. По сторонам от них стояла пара рыцарей поистине исполинских, в старинных латах и шлемах с глухими забралами, будто с головы до ног отлитые из меди. В руках они держали мечи, каждый ростом в полторы Александры.

Разглядывая охрану, она остановилась. С детства помнила о них из прочитанных взахлеб в детстве рыцарских баллад – о Тристане или Гавейне. Вот это были герои! Они пускались в путешествия ради помощи несчастным и несправедливо обиженным, бросались на защиту чести дамы сердца. Сколькими вечерами они с Петром играли в эти легенды, то и дело меняясь ролями – Петр все норовил сделать из Александры прекрасную даму, но она требовала справедливости, а значит, в половине игр шелковый капор доставался брату. Ночами же Александра мечтала, что, выросши, обязательно станет, как они, проводить жизнь не в праздных увеселениях, а в подвигах, а то и вовсе в поиске своей волшебной чаши.

И вот теперь она увидела своих героев вживую. И оробела. Рыцари, что стояли перед дверью, громадные и свирепые, с тусклым светом, мерцающим из забрала, скорее походили на злобных великанов из тех же баллад, готовых отрубить герою голову за принятый от жены платок или спасительную нитку.

Услышав шаги, рыцари ожили, прорези в забралах загорелись. Стражи подняли мечи.

Пятясь, Александра вспоминала слова Ягины: «Вы, сударь, унтер-офицер Бессмертного лейб-гвардейского полка, личной государевой роты. Держитесь соответствующе». Легко сказать!

Глядя, как один из рыцарей делает шаг навстречу, Александра потерялась, в голове сделалось предательски пусто.

– Посланник Главнокомандующей… – начала она и запнулась. – Депеша… срочный приказ…

Рыцарь поднял меч и замахнулся.

– Они вам не верят! – прошипела Ягина. – Будьте увереннее, ну же!

– Важный приказ… Главнокомандующая… срочно…

Воздух лопнул. Лезвие взвизгнуло, блеснуло, тяжелый меч просвистел над кивером, Александра едва успела отпрянуть. На плечо осели состриженные грозным оружием ошметки черного султана. Такой удар мог бы рассечь позвоночник, располовинить голову – неужто теперь драться с этим ходячим медным самоваром?!

– Срочный… – Александра пригнулась, сберегая голову от нового удара, – срочный…

Второй рыцарь махнул справа, пришлось отпрыгнуть. Александра обнажила в ответ саблю, но в сравнении с пудовыми двуручными таранами та показалась иголкой. Да и сама Александра смотрелась хорьком между двух медведей.

И все же… разве хорек не юркнет у медведя между ног, уходя от удара лапой? Не успеет укусить в нос, пока медведь размышляет, куда это он подевался? Александра всю юность училась сражаться против соперника, что будет больше и сильнее, и сейчас советы старого учителя спасали ей жизнь, секунда за секундой. Мсье де Будри поучал: «Вы, мадемуазель, должны порхать, будто вам подпалили платье. Ваше главное правило: держите противника как можете далеко, а когда он отвлечется – как можете близко, но только на один ваш удар, не больше». Так что Александра порхала. Отклонялась, отступала, отпрыгивала. Делала так, чтобы рыцари мешали друг другу, пока наконец один из них не открылся.

Нырнув под тяжелую медную руку, она изо всей силы ткнула в просвет лат под мышкой. Сабля вошла глубоко и мягко, будто в живое, вот только из щели не показалось и капли крови. Боли рыцарь тоже не выказал, даже не пошатнулся. Зато в ответ он двинул локтем и сбил с ног. Упасть получилось набок, голова сбереглась, только звонко клацнули зубы. Александра крутанулась, уходя от удара, откатилась от ухнувшего меча, но попала ровно под замах второму рыцарю. Он занес свой пудовый меч.

«Я – унтер-офицер Бессмертного лейб-гвардейского полка, личной государевой роты, – повторяла про себя Александра. – Я – унтер-офицер…»

Не помогало. Да и как могло помочь, если мысли только и заняты тем, чтобы не быть раздавленной медной пяткой? Это ротмистр Пышницкий мог сохранять устрашающий боевой тон и даже раненый, под картечью, продолжать отдавать приказы… В этот самый момент Александру осенило – пулями в голове мелькнули воспоминания. В ушах загрохотало устрашающее: «Быстро-о-ов!», от которого каждый раз, словно у болонки, прижимались уши. А после мелькнуло грозное: «Вы в бой собрались или на танцы?», а еще зловещее: «Я вас научу стоять на смотре по форме!» и, конечно, громогласное: «Извольте выпол-нять!», от которого ноги сами бросались, куда их послали.

Александра дернула из кармана гербовую бумагу.

– Срочный приказ от его величества! – рявкнула она что есть мочи, воспроизводя тон ротмистра. – Что вы себе позволяете! Пропустить сию минуту! Ответственность за промедление ляжет на вас!

Меч рубанул, ухнул. Должен был разрубить Александру пополам, но вместо этого ударил об пол на волосок от кивера. Мгновение рыцарь выжидал, слепя из прорезей в забрале, а после выпрямился и отступил на место. Протянул руку, принимая приказ.

Александра вскочила.

– Распоряжение Главнокомандующей поместить нарушительницу под стражу, в камеру за этой дверью. Немедленно!

Рыцарь развернул приказ. Пока он смотрел печать, Александра отступила к Ягине.

– Вы, кажется, говорили, ваша просьба не связана с риском для моей жизни.

Ягина коротко усмехнулась:

– Я предупреждала, что играть требуется мастерски. А вы, сударь, еще слишком молоды, чтобы научиться врать так искусно.

Александра только вздохнула.

Рыцарь достал из складки в латах медный ключ, поднес к замочной скважине, но в